Невеста Крылатого Змея

Грез Регина

— Неужели нет никакого способа тебя от этой беды избавить?

— Может и есть… Только нам неведом. Ровно месяц остался до сбора первых ржаных колосьев. Целый месяц мне еще по свету ходить. Так забудем грусть! Очи у тебя красивые, а на дне печаль. Что тебя гнятет? О своем все думаешь, я ведь вижу. Знал бы как тебе помочь, жизни не пожалел, той, что еще в моей власти. Да вот как убедить Годара, ума не приложу. Не послушается даже меня. Разве только…

Радсей рассмеялся, тряхнул русыми кудрями.

— Нравлюсь ли я тебе, лебедушка белая?

Леда никакого подвоха не ожидала, ответила честно:

— Нравишься. Чего правду скрывать, всем

хорош.

Радсей взял ее за руку и прижал раскрытой ладошкой к своей груди:

— Тогда невестой моей назовись. Свадьбы я не хочу, вдову после себя оставлять не желаю. А вот в женихах походить напоследок я не против совсем. А Годару так и скажу, как вернется, чтоб исполнил желание моей Любимой, которая последние дни мне радостью украсила. После того, как сойду я в Нижний мир, пусть с осенними ветрами отнесет тебя к Лунной Деве. И твоя просьба исполнится, и я дело доброе совершу, может, хоть ты вернешься на родину.

Леда вникала в его слова, не вынимая своей ладони из горячих пальцев юноши.

— Радсей… Так ведь это будет словно игра? Это же не по любви?

— Пожелаешь, и любовь промеж нас будет. Давно гляжу на тебя, ты мне по сердцу. Только я тебе видно лишь в други гожусь. И на то согласен. Зачем тебе по мне зря тосковать, терзать душу? Да и я спокойным уйду, а ты после нового жениха себе сыщешь. Змеиную невесту любой взять захочет. Великая честь и богатое житье. Годар не оставит тебя и после моего ухода. Ни в чем не откажет, посадит рядом с собой за стол. Глядишь, второй сестрой назовет. Хорошо будешь жить. Соглашайся!

А потом Радсей ее обнял, легко как-то и впрямь, словно старый друг или старший брат, которого у Леды никогда не бывало. Девушка прижалась лицом к широкой мужской груди и замерла. А потом ответила тихо:

— Невестой твоей я считаться согласна. Если только о большем просить не станешь. Я ведь тоже сама для себя решила, что замуж никогда не пойду. Потому что не умею любить так, как надо любить мужа. Я это уже пережила: сначала чувство такое будто пламенем обжигает, горишь вся, а потом одно недоброе слово и словно ушат ледяной воды тебе на голые плечи. Кажется, так закаляют мечи. Может, сердце у меня оттого стальным сделалось. Ты красивый, хороший, руки у тебя теплые, будто родные, а все равно… Прости. Не могу тебе любви обещать.

Они встретились взглядами и поняли все про себя. И правда, как родственные души краешкам одна другой коснулись. Обнялись уже иначе, словно люди, что долго были в разлуке и встретились вдруг нечаянно. Просто близкие люди. По духу, не по крови. Радсей Леду в макушку поцеловал, пошутил, что зря перья из волос повынимала, глядишь, прилетела бы Жар-птица, свила гнездышко, нанесла золотых яичек.

Возвращались уже, смело держась за руки, на виду у всего Гнездовья. Вместе, под быстрый людской шепоток-пересуды, прошли до терема Арлеты и низко поклонились хозяюшке, что вышла на крыльцо встретить. Там Радсей и объявил, что сыскал себе невесту, прилюдно обнял Леду за плечи. Женщина кинула на молодую пару суровый взгляд, да вдруг губы ее задрожали, расплакалась, подошла ближе. После Леду сестрицей назвала, расцеловала в обе щеки. Досталось ласки и младшему брату. Тут подбежала Радуня, вскрикнула, новость узнав, затормошила подругу, что-то про свадебные обряды начала щебетать, да Арлита ее разом одернула, прогнала в дом. Светло было на душе у Леды, светло, как в августовский денек перед началом осеннего листопада. И Радсей рядом стоял радостный, будто все тревоги его уже миновали.

Будто только-только прибыл сам из далеких земель, а не подходит пора прощаться.

С этого дня началась у Леды совсем иная жизнь. Арлета поселила девушку в светелку побольше, недалеко от своих покоев, работать уже не принуждала, за столом садила напротив Радсея, рядом с Радуней. Глядела не в пример добрее, стала на разговоры вызывать, охотно о себе рассказывала. Сама Арлета уж почитай лет семь как была вдова. Муж ее, храбрый охотник пропал в Дурном лесу, северяне его еще Гиблым лесом называют.

Могла бы Змеица второго мужа найти, да не возжелала. Осталась при братовьях домовничивать, растила дочурку. Берегла Радунюшку пуще зеницы ока, за каждым шагом следила, тревогу чуяло сердце материнское. А тут еще бабулька-ворожея недоброе напророчила, мол, тещей звериной станешь, будет твой зятек в лохматой шкуре по лесным оврагам бродить.

Годар тогда эту старушонку-брякалку едва не придушил, видя, как любимая сестра убивается. Бранился очень, велел с глаз долой прогнать. А слово-то чужое уже корни в разум пустило, оплело голову, слало дурные сны. Радуня, правда, матушку утешала, обещала, что замуж не пойдет ни за волка, ни за кабана. Смеялась даже, шутила над собой. Радсей тоже не отставал, натягивал на плечи оленью шкуру, стучал в двери, изображая жениха из лесной чащи. Радуня притворно пугалась, а Арлета грозилась обоих вожжами отходить. Годар сильно не вмешивался, пусть играются молодые, племянницу он за кого попало и так не отдаст.

Это все Радсей поведал Леде, когда гуляли они вместе у леса или сидели рядышком на завалинке, к вящему недовольству местных девиц во главе с Миланой. Вздумала она опять как-то в Леду обидным словцом кинуть, да Младший живенько ее приструнил. И чего было злиться? У Миланы жених есть, вместе с Князем вскоре прибудет, на Радсея девушка не должна бы рассчитывать.

Никому ведь он не обещался, зная свою судьбу. А привыкли девушки, что ласковый да говорливый парень для каждой улыбку найдет, песенку на свирели сыграет. Раз ничей жених, значит сразу для всех. А тут, надо же, девка безродная из лесу появилась, да княжича враз к рукам прибрала! Сидит с ним плечо к плечу, за руку держит смело, в глаза смотрит, не опуская ресниц… Вот же беспутная! И как только Арлета допустила!

Однако женщина все и сама примечала, даже не думала молодым мешать. Видела, что при Леде брат весел стал, песни играет больше задорные, чаще смеется. И Радуня от старшей подруги не отходит, прилипла будто репей, все пытает у Ледушки новые присказки да загадки. Жаль, правда, что из будущей сестрицы рукодельница плохая, давала Арлета ей заданье рубашку Радсею расшить, да видать, девица мало иглу с ниткой прежде в руках держала. Стежки косые, кладет неумело, и кто только учил… Знать, и впрямь, сирота. Ну, да ничего, есть кому в этом доме и прясть и шить. Молодой княгине трудить белы ручки и не надобно. Только вот станет ли Леда княгиней?

Пыталась Арлета у брата про свадьбу спросить, да Радсей отвечал уклончиво, а ведь надо бы поспешить — дело к осени движется, на изломе лето, придет черед и проводы справлять. Не то проводы, не то поминки. Но Радсей со свадьбой не спешил. Может, Старшего дожидался. Одобрение Годара получить хотел. А вдруг да осудит выбор брата? Арлета расспросы свои оставила, пусть сами решают. А любиться молодым и сейчас никто не воспретит, недаром каждый день к лесу бегают. Может, и к добру появилась эта пришлая девушка в Гнездовье.