Невеста поневоле, или Чужой трофей
Шрифт:
Здесь узкое окно было занавешено портьерой песочного цвета. Взобравшись на деревянный стул, предназначенный для купания, не без труда я дотянулась до карниза.
Спустя несколько минут, портьера была у меня в руках. Довольно тяжелая, но выбирать мне не приходилось. Дальше дело пошло быстрее. Вооружившись тесьмой, я продела ее в широкие петли, которые нанизывали на карниз, и присобрала ткань. Получилось некое подобие плаща. А ведь могла у канцлера позаимствовать, если бы не гордость, Черный Мор бы ее побрал!
Спохватившись, зажала рот руками. Совсем как малышка Бетти. Нет, жизнь во дворце определенно дурно влияет на меня. Уже ругательства срываются с уст.
Накинув на плечи свой новый предмет гардероба, который по возвращению я была намерена вернуть туда, откуда его и взяла, я затянула тесьму. Ткань скрыла грудь, талию и бедра. Лишь подол пышной юбки то и дело выглядывал из -под нее, застенчиво шурша.
Чепца в саквояже я тоже не обнаружила. Оттого пришлось собрать волосы на затылке в скромный, незамысловатый пучок. Шпильки, которыми закололи мои волосы леди, я убрала в ящик письменного стола, намереваясь их обязательно вернуть.
Я бросила беглый взгляд на собственное отражение и осталась довольна увиденным. Никакого распутства и желания выделиться. Лишь скромность и послушность. Именно так должна выглядеть истинная служительница, несмотря на рой мыслей, что вьется у нее в голове. И неважно, что в них фигурируют полуобнаженные мужчины. Служительница никогда не испытывает по отношению к ним влечения и волнения. Наверное...
Дворец был пуст. На мгновение мне почудилось, что все его обитатели вымерли. На самом же деле, все их силы наверняка были брошены на то, чтобы уничтожить любое напоминание о случившемся. Увы, из моей памяти этого никогда не выкорчевать. Мне не забыть бездыханное тело Сандры, распластавшееся на холодном полу. Не прогнать металлический запах крови, до сих пор следующий за мной по пятам.
Я второпях миновала длинный дворцовый коридор, подгоняемая волнением и страхом. Лишь на мгновение замешкалась, добравшись до покоев чудотворца. Из -под двери комнаты Нельсона не лился магический свет, который я видела ранее, проходя мимо в сопровождении леди Бисли. Тогда он впервые подарил мне надежду на избавление от проклятия.
Отогнав оцепенение и нерешительность, я толкнула дверь, предварительно тихонько постучав. Внутри было светло и пахло свежесваренным кьяром с корицей. Совсем как в булочной мистера Фокса.
Джон Фокс. Надеюсь, он получил мое письмо.
— Располагайтесь, мисс Донахон, — Саймон жестом указал на свободное кресло у миниатюрного круглого столика с изогнутыми ножками, которые до безумия напоминали мне щупальца осьминога.
Я покорно опустилась в кресло, и хозяин покоев тут же придвинул ко мне чашку кьяра, от которого вверх поднимался столбик ароматного пара.
Вопреки моим ожиданиям, покои дворцового мага практически ничем не отличались от моих. Разве что убранство было дороже, да площадь самого помещения была чуть больше. Никакой тематической литературы, древних манускриптов и емкостей с порошками.
Кажется, от мистера Нельсона не укрылся мой изумленный взор, блуждающий по комнате в поисках чего-то особенного. Того, что как мне казалось, должно было непременно быть в арсенале каждого чудотворца. Даже тетушка Эстелла имела небольшой ящик в старом серванте, до краев набитый всевозможными безделушками, будоражащими мое детское воображение, и склянками с порошками и жидкостями, всевозможных цветов и оттенков.
— Истинный маг не нуждается в дешевом антураже, — лениво протянул он, предупредив мой вопрос. — На вас чудесный плащ, мисс Донахон. Этот цвет вам к лицу.
Мысленно негодуя, я выдавила скупую улыбку и сделала небольшой глоток кьяра. Напиток обжег губы, растекаясь во рту пряной горечью. Взгляд уперся в мистера Нельсона, за спиной которого, у открытого окна, покачивались портьеры песочного цвета.
Это провал! Позор, который я снискала в наказание за то, что осмелилась взглянуть на обнаженного мужчину. Так мне и надо! Я это заслужила.
— Благодарю, мистер Нельсон, — пробормотала я, пытаясь утопить стыд в крепком кьяре.
— К чему эти формальности?! Зовите меня Саймон, а мне позвольте обращаться к вам по имени! — Губы мужчины расплылись в улыбке. Широкой и открытой. Но мне отчего -то она напомнила маску. Нелепую, безжизненную, лишенную искренности. — Софи! — произнес Саймон, не дожидаясь моего согласия. Медленно, словно пробуя на вкус. — Чудесное имя!
— Мистер Нельсон, — четко произнесла я, поднимая подбородок, — давайте перейдем к делу. Саймон, — добавила чуть тише, смягчив тон. — Если вам так будет угодно.
Нельсон отодвинул чашку, к которой так и не притронулся.
— Думаю, вам не стоит объяснять, Софи, насколько не завидно ваше положение. Случай сыграл с вами злую шутку, — пожал плечами мой собеседник. Его камзол был немного велик, отчего плечи Саймона казались чуть шире, чем были на самом деле. В первую встречу я этого не заметила, но теперь... Я отогнала назойливые мысли об увиденном на нижних этажах дворца. Да, одежду видимо подгоняли под его фигуру второпях, отчего были видны незначительные огрехи в работе портных.
— Или чей-то умысел и корыстный расчет, — осмелилась озвучить свои домыслы, хоть была в них и не уверена. — Полагаю, убийца решил отвести от себя подозрения и.
— И вернулся к месту преступления, — перебил меня Нельсон.
— К чему вы клоните? — настороженно спросила я, все еще обхватывая ладонями едва ли теплую чашку кьяра.
Саймон откинулся на спинку кресла и вольготно закинул ногу на ногу. Совсем как заправский сапожник с улиц Третьего кольца, в ожидании очередного клиента.
— Появление канцлера может натолкнуть на определенные мысли, — недвусмысленно заявил Саймон Нельсон. — Его светлость поручил расследование мне, но мистер Бэнкс, как обычно, оказался в центре событий!
— Как обычно? — переспросила я, пытаясь понять: какую выгоду мог извлечь из смерти дочери влиятельного пэра канцлер.
— Простите, Софи, но я не могу посвятить вас в подробности, — с напускной серьезностью ответил чудотворец. — Да и имеют ли они вес?
Я резко поднялась с кресла. Чашка опрокинулась и холодный кьяр растекся по столу темной лужицей.