Невеста смерти
Шрифт:
— Вроде нет. Все целы. А Рыбка? На какой такой поляне? — со смехом ответили ему ребята, кивая на застывшую поодаль девушку, которую так и прикрывал собой Квинт, теперь уже от их глаз, а не от вражеских стрел.
Дарий увидел кровь на ее груди и животе — и пошатнулся от мысли о том, что сбылись его самые страшные предчувствия, но раз девочка стоит сама на ногах, и Квинт не торопится подхватить ее на руки, несколько отрезвило его: значит, раны поверхностные, и она выкарабкается. Он бросился к ней навстречу, отдав короткое распоряжение:
— Осмотреть
Рыбка, разглядев Дария наконец-то среди расступившихся, пропуская его, ребят, не на шутку испугалась — она сразу заметила, что его грудь в крови, но сейчас он пошатнулся и бежал к ней нетвердыми шагами, и она бросилась к нему:
— Дарий! Любимый! Сейчас… Потерпи чуть… Какая же я дура, мне даже перевязать тебя нечем… — ее пальцы скользнули по его плечам и груди, и она, забыв, что совершенно обнажена, невольно касалась его своим телом.
— Милая моя, любимая, — его руки тоже прошли по ее телу в поисках повреждений. — Да цел я, совершенно цел. Ты-то как? Где больно? Не бойся. Скажи мне.
Он попытался подхватить ее на руки, но не стал, боясь уронить от внезапно нахлынувшего головокружения, вызванного облегчением от того, что девушка вроде была тоже цела, да и слишком бодра для раненной. И ее руки, скользившие по его мокрому от пота телу, кружили ему голову хуже крепкого вина — и Дарий прижал к себе Рыбку, словно они вдвоем остались на всей этой безумной, воюющей земле.
Ребята застыли поодаль, не смея вмешиваться — они понимали, сколько пережила эта девочка, оказавшаяся на бездонном болоте под прицелом лучников с дух сторон, и спастить в случае чего она могла бы, только взлетев в воздух птицей, а этого она вряд ли умела…
— Собираемся, — негромко, но твердо приказал Квинт, испытывая неловкость от столь откровенной и по его деревенским меркам, бесстыдной сцены. — Нам еще трупы оттащить в болото надо. Давайте, мужики, крайний рывок, и отдыхать.
— Дарий, ребята здоровы? — Рыбка на мгновение отрывалась от его жадных губ.
— Да, все, — ответил ей Дарий, снова накрывая ее рот поцелуем и прижимая ее к себе всем трепещущим обнаженным телом к своему, прикрытому лишь узким сублигакулюмом и бальтеусом с ножнами.
Он успел только хрипло крикнуть Квинту:
— Возвращайтесь в лагерь, мы догоним, — как темная волна безумного желания накрыла его с головой, и он подхватил расслабившуюся в его объятиях Рыбку на руки, устремляясь с ней в нетронутые сражением заросли таволги. Густые белые кисти цветков таволги сомкнулись над ними, усиливая их безумие своим густым, пьянящим ароматом — и все на свете стало безразлично, даже то, что на их телах так и осталась чужая кровь, а Дарий весь покрыт потом и забрызган грязью.
Возбуждение после боя, радость победы, страх друг за друга и невероятное облегчение — все это окончательно закружило им голову, и, когда они, наконец, полудремлющие от счастья, успокоенные
— Надо бы помыться… Ребята ж наверняка нашли, где…
— Здесь много мелких ручьев. Да и поганцы ж где-то воду брали для похлебки хотя бы, — отозвалась Рыбка, пытаясь пальцами разобрать спутавшиеся окончательно волосы, в которых застряли сухие травинки.
Дарий коснулся ее волос, вытащил пару веточек:
— Не тормоши их сейчас, помоешь и я сам помогу расчесать. Ничего страшного. Я же тебе говорил, у Гайи были такие же длинные, и ничего.
— Но она же, ты говорил, их в Сирии остригла, — напомнила Рыбка, пробираясь вместе с ним сквозь заросли туда, где им послышалось журчание воды.
— Обрила наголо. И никто не смог понять там, что она девушка.
— Она? Да у нее же грудь такая… Мне бы хоть половинку… Талия тонюсенькая. И губы такие…, - мечтательно вздохнула Рыбка, невольно проведя чумазой ладошкой по своей едва выпуклой грудке, окончательно перепачкавшейся после их возни на голой влажной земле.
— Гайя красива, и спору нет, — Дарий придержал ветку, пропуская девушку вперед и не сводя глаз от ее крошечной тугой попки, черной от земли, как и острые лопатки Рыбки, и это ее природное умение оставаться уверенной в себе в любом виде снова остро напомнило ему Гайю. — Гайя сумела там свою красоту спрятать за баснословной храбростью. Никто и предположить не мог, что она женщина, видя ее бесстрашные и удачливые рейды в тыл кочевников.
Девочка мечтательно вздохнула:
— Хотелось бы мне походить на нее хоть чуть-чуть. Она обещала сама со мной позаниматься…
— Не возражаю. Главное. Сразу не хватайся за все. Тебе сейчас все интересно, все в новинку. Но война это тяжкий труд, и как сама видишь, весьма грязный.
— Меня это не пугает. Гайю же не пугало?
— Никогда, — усмехнулся Дарий. — Ее, похоже, ничто не пугает. И раны тоже. А мне бы не хотелось, чтобы тебе рассекли лицо наискось. Ты же видела Ромилия?
— Видела, — совершенно серьезно ответила Рыбка. — Он же в строю. И что тогда переживать?
Дарий не смог ей ничего ответить, просто догнал и снова крепко прижал к себе, покрывая поцелуями:
— Не говори больше ничего… Знаешь же, что я тебя любую люблю, — он обнял ее так, что у девушки перехватило дыхание, словно пытался врастить ее в себя, но взял себя в руки и ослабил хватку, прибавив уже весело. — Даже такую замарашку!
— На себя посмотри, — фыркнула девочка, выскакивая на берег небольшого ручейка, теряющегося где-то в зарослях. — Ой. Она же ледяная!
— А ты вроде же грозный и выносливый воин? — крикнул Дарий, затаскивая ее в воду, едва доходившую им до колен. — Она и правда холоднющая, так что отмываемся побыстрее и греться. Ребята наверняка костер развели, раз в такой воде мылись. Да и перекусить не мешало.