Невеста смерти

Вихрева Елена

Бои воспринимались как хоть какой-то придорожный столб на этом монотонном пути… И тоже составляли повод для страстей — своего противника по устоявшейся традиции гладиаторы узнавали только на арене. Но наставник мог шепнуть своим питомцам — а мог и смолчать. Причем не всегда смолчать по злобе или равнодушию — иногда в таком деле молчание как раз и золото. А еще боев ждали — смерть мало кого здесь могла напугать, а вот ожидание свободы, дарованной императором и толпой — это давало смысл жизни. А если не повезло со свободой, но повезло выжить —

то ждала законная награда в виде веселой и нежной подружки на ночь. Но не более того — отношения не поощрялись. Д аи вряд ли бы получились — мужчины и женщины практически не встречались в одно время и в одном месте, в лудусе все было продумало.

И когда ланиста все же обмозговал сам и обсудил со своими подручными просьбу-предложение Марса насчет Гайи — она показалась необычной, но разумной. В конце концов, ланиста мало что терял. И он распорядился переселить рыжую девку к бывшему легионеру — раз уж парень так рьяно кулаками сумел расчистить себе место под солнцем в непростом мире лудуса и закрепить успех мечом на арене.

— Рагнар, — Гайя не могла видеть его бесплодных попыток одной рукой промыть свои длинные, почти как у нее, ниже лопаток густые волосы золотистого блондина. — Давай-ка помогу.

Он отстранился, резко закинув мокрую слипшуюся массу за спину, и от шлепка разлетелись брызги, обдавшие их обоих. Гайя рассмеялась:

— Видишь, я уже все равно мокрая. Давай, наклони голову. И я же тебя мыла, так что нечего тут стесняться.

Он смирился — терпеть грязные, пропитанные потом и запорошенные песком после боя волосы не хотелось. А чтобы ей было удобнее, он опустился на одно колено, сунув голову под струю воды.

— Вот и все, — она бросила ему полотенце. — Повязку не намочил?

— Немного.

— Вытирайся, и сходи к Рените, попроси сменить.

— Не хочу. Она всегда такая недовольная, что не хочется унижаться.

— Давай я.

— Неужели тебе не хочется отдохнуть? Ты и так на меня времени потратила.

— Вообще-то мне с тобой интересно. Залечишь поскорее рану и покажешь некоторые приемы. Я вообще-то пробовала боевой топор, но ты, чувствуется, им с детства владеешь.

Он рассмеялся:

— Точно сестренка моя! Такие далеко идущие планы!

— Не обижайся, — она примирительно дотронулась до его обнаженной груди кончиками пальцев. — И спасибо тебе. Ты сегодня меня спас.

— Завтра ты, может, меня прикроешь. Мы воины, Гайя.

— Пока что я готова прикрыть тебя от нападок Рениты. Она, кстати, не такая уж и вредная. Я тут с ней пообщалась. И она великолепно делает массаж.

Ренита на удивление дружелюбно их встретила, но сразу увидела намокший бинт на руке у Рагнара:

— Кто-то хочет остаться в валентрудии? Придется уложить в постель, если будешь так с собой обращаться.

— Немытым оставаться полезнее? — неспешно поинтересовался Рагнар, глядя своими изумрудно-зелеными глазами далеко вниз, чтобы разглядеть

хрупкую целительницу.

— Мы бы тебя здесь помыли бы, аккуратнее, — отрезала врач, меняя ему повязку.

Гайя не стала вмешиваться — не хотела нарушать то равновесие, которого достигла в установлении отношений с ершистой Ренитой, не всегда совпадающей с обычными представлениями о милосердии служителя Эскулапа. Но Ренита сама окликнула ее:

— Гайя, — она нерешительно запнулась. — Тебе не надо моей помощи?

— Нет, — пожала плечами и улыбнулась девушка. — Ты же видела меня сразу после арены. Все в порядке.

— Бывают еще и ушибы, которых сразу не заметить. Мышцы нигде не тянет?

Гайя выгнулась всем телом, проверяя каждое сочленение своего послушного гибкого туловища:

— Вроде нет. Но вот от твоего чудесного массажа бы не отказалась.

— Ложись, — врач с готовностью взяла с полки чистую простыню и расстелила на кушетку, сделанную явно мастером-греком, даже львиные ножки на месте.

Она нерешительно оглянулась на Рагнара. Тот кивнул ей:

— Не отказывайся. А я так устал, что готов заснуть стоя, так что пойду попрошусь у надсмотрщика, чтоб пустил в камеру раньше, — он хохотнул, придержав подвязанную Ренитой к груди руку другой рукой. — На правах умирающего.

Рагнар ушел, хотя Ренита и порывалась уговорить его остаться в валентрудии, раз уж он все равно здесь.

— Тяжело тебе приходится? — сочувственно произнесла Ренита, тщательно разминая плечи Гайи.

— Физически нет. Даже легче, все же настоящие бои не каждый день.

— А где они каждый день? На войне? — удивилась Ренита.

— И там тоже, — вздохнула Гайя, укладываясь на кушетке поудобнее.

— А тут? Как тебе удается не допустить до себя никого? Ты не понимаешь, как мне приходилось трудно на первых порах! А ты такая красивая! — вдруг выдохнула Ренита, проводя руками по всей длине спины Гайи.

— Представляю, — спокойно ответила Гайя. — Хорошо представляю. Потому что вот кто красивый, это ты. А я что? Обычная девчонка. И помнишь, я обещала тебе волосы заплести красиво? Зачем ты закрываешься этой тряпкой?

— Привыкла… Мне хорошо быть незаметной. Спокойно. Настоящий целомудренный врач.

— А Таранис? Он же смотрит на тебя не как на врача, а как по меньшей мере на Гигию с Панацеей.

Ренита невесело рассмеялась:

— Да. Он меня даже немного пугает. Такое впервые.

— Разве это страшно? Он же не набрасывается на тебя?

— Нет. Даже как-то принес цветок. Мне никто никогда не приносил цветы… И вообще, я привыкла воспринимать растения только как целебные.

— Оно конечно, кто бы говорил. У меня нет вообще никакого опыта в таких делах. Но почему-то мне кажется, что Таранису можно верить. Не отталкивай его…

— Мне страшно и непривычно…

— Все в жизни бывает непривычно. А иногда и страшно. И очень страшно. Но это же жизнь. Другой не будет.