Невеста в алом
Шрифт:
Но во время вчерашней прогулки под руку из гавани Джефф увидел больше, чем просто красивые ягодицы. Он внезапно ощутил, что она прекрасна не только внешне. С ней интересно общаться.
И все же, несмотря на свои строгие намерения, вчера вечером, раздевшись донага и устроившись в постели, уставший от седла и испытывающий внутренние противоречия, он думал не о ее прекрасном характере. Нет, он думал о ее широком, подвижном рте. О хриплом смехе, который, казалось, всплывает из глубины, а затем соблазнительно застревает в горле. Об этих жарких карих глазах и буйной копне черных волос, которые, казалось, всегда готовы рассыпаться.
Глядя,
Вчера он был готов плотно задернуть занавески на окнах или поставить постель под окном, а не напротив. Или пойти в таверну и основательно напиться. Судя по всему, Анаис была совой. Она потушила лампу далеко за полночь.
Какое-то время он просто смотрел на ее высокий и изящный силуэт и на то, как она ходит взад и вперед вдоль окна, Бессетт спрашивал себя, что она делает, бодрствуя в такой час. А затем задумался, почему это его волнует. Она не была его типом. Она была моложе — и значительно моложе и гораздо невиннее тех женщин, которые обычно привлекали его внимание.
Бессетт предпочитал опытных женщин, которые знали правила игры, пышных, зрелых дам, не претендующих на романтические отношения. И за подобное отсутствие тонких чувств он был готов щедро платить, хотя ему редко приходилось это делать.
Да, Анаис была не для него, но необъяснимым образом ей удалось захватить его воображение. И вот он обнаружил, что зациклен всего лишь на ее тени и даже фантазирует о ней, гладя себя и ища удовлетворения — или что-то похожее на это — в самых низменных формах. Откинувшись на мягкую подушку, он подумал об этих волосах и попытался воспроизвести в памяти ее запах. И когда он вскрикнул от облегчения, он думал не о ее внутренней красоте, которая то ли гнала его, то ли так и осталась с ним.
Однако страсть, охватившая его, так и не прошла.
Ему пришлось напомнить самому себе свой обет — не нужно знать женщину, чтобы работать с ней. Единственное, о чем он должен помнить, — это о том, что их отправили на защиту ребенка и они должны заботиться о нем. И все. Но теперь, глядя на то, как она разворачивается и отправляется дальше мерить шагами палубу, Джефф почувствовал крошечный укол недовольства, словно его в затылок укусила мошка.
Была некая вероятность, что она могла почувствовать это. Возможно, она догадывалась о многих его сокровенных мыслях и желаниях. Хотя обладающие Даром — или даже намеком на него — не могли читать друг друга, всегда существовали некоторые тонкости его уровней.
Конечно, Анаис, как и многие среди них, преуменьшала свои возможности. Но он слышал подобные отрицания от Рэнса и даже леди Аниши, сестры Рутвейна. И хотя было верно, что некоторые, как он и Рутвейн, были прокляты Даром, Джефф не мог отделаться от подозрения, что многие люди скрывали правду.
Хорошо, если она знает, то так тому и быть. Он — мужчина, у него есть мужские потребности, и ей не помешало бы помнить об этом.
Он потерял нить этой мысли, когда она остановилась около люка, ухватилась за перила и долго смотрела на море, словно из этой бесконечности воды и неба могла бы волшебным образом материализоваться Франция. Она наклонилась так далеко вперед, что на мгновение он подумал,
Что за вздор! Анаис де Роуэн слишком разумна для этого.
Он расслабился, положив для баланса одну руку на мачту, и позволил своему взгляду скользнуть по ней. Сегодня она была одета в темно-зеленое платье, простота которого, как и всех ее остальных чрезвычайно удобных платьев, лишь подчеркивала элегантность стройной фигуры. Он отметил, что ее изгибы могли бы порадовать мужчину, но не более, и обнаружил, что жалеет, что не смог хорошо разглядеть ее той ночью в Обществе Сент-Джеймс. Если бы у него сохранились более четкие воспоминания об этой небольшой и совершенной груди, то они помогли бы облегчить его страдания прошлой ночью.
Он предположил, что в другой жизни Анаис де Роуэн могла бы быть танцовщицей или куртизанкой, потому что, хотя она была права, не считая себя красавицей, она явно источала земное очарование и небесное изящество.
Сейчас, однако, она не выглядела ни очаровательной, ни изящной.
Она выглядела так, словно была готова броситься в воду.
Бессетт оставил свой пост на грот-мачте и поспешил к ней, чтобы разобраться в том, что именно привлекло ее внимание. Когда он приблизился, бескровные костяшки пальцев Анаис лежали на перилах, а ее лицо было белым как пергамент.
Он положил руку на ее спину и наклонился над ней.
— Анаис, что с вами?
Повернув голову, она взглянула на него с бледной улыбкой.
— Просто небольшая морская болезнь, — сказала она. — Иногда такое со мной бывает.
Он опустил руку ниже, положив ее на поясницу.
— Так вот в чем дело, — сказал он скорее самому себе. — Послушайте, вам лучше спуститься вниз и прилечь.
Анаис покачала головой и повернулась назад к поручням.
— Я должна смотреть за горизонт, — сказала она, а ветер трепыхал свободные завитки ее волос. — Это помогает. А теперь идите. Со мной все будет хорошо.
Но Джефф никогда не видел столь пепельного цвета лица.
— Я могу приказать капитану Тибо замедлить ход судна, — предложил он.
— Ни в коем случае. — Ее голос задрожал от волнения. — У нас нет времени, и это лишь усугубит страдания.
Он придвинулся, положил руки на перила по обе стороны от нее, как бы окружив ее своим телом. Внезапно возникший страх, что она может прыгнуть или упасть еще терзал его. Он чувствовал, как она дрожит.
— Анаис, — сказал он, — такое часто случается? Ваши путешествия, — пробормотал он. — В Тоскану. Повсюду.
— Послушайте, по правде говоря… — Она уставилась на горизонт. — По правде говоря, я не могу пересечь Темзу без того, чтобы меня не стошнило. Итак, Бессетт, я вас честно предупредила. Оставайтесь, но я не буду нести ответственности за ваш прекрасный жилет.
Он положил ей руку на плечо.
— Тогда зачем вы себя истязаете? Страсть к путешествиям… Зачем все это?
— Возможно, потому, что страдания закаляют характер? — немного горько предположила она. — Знаете, я никогда особо не возражала против долгих путешествий. Оказаться вдали от семьи иногда полезно. Меня время от времени отправляли с деликатными политическими поручениями. Но я предпочла бы оказаться в разгаре одной из тосканских революций, чем провести день на море. Но Англия — это в конце концов остров. Разве у меня есть выбор?