Невиданная птица (сборник)
Шрифт:
Все призадумались. Оська был моим близким другом. Я подумал было, что Тимофей, может быть, и прав, потому что Димин любил всякие таинственные затеи. Но тут выступил вперед Миша Морозов. Он сказал:
— Зачем зря говорить чепуху? Всем прекрасно известно, что Оська бежал из Свердловска на фронт и погиб, взорвав фашистский танк.
— Враки! — сказал кто-то. — Он утонул при обороне Севастополя.
Все стали спорить о том, как погиб Оська Димин, и спорили до тех пор, пока не раздался крик:
— Смотрите! Еще двое!
Все повернулись в одну сторону и затихли.
По дорожке на холм поднимались двое ребят: один — здоровенный, широкоплечий, одетый во все темное: другой — маленький, тоненький, в белой рубашке, в черных брюках. Мне показалось, что большой — это мой сосед Яша Кривохижа. Мы все притихли. Тимоша шлепнул себя ладонью по голове и, глядя на маленького, прошептал:
— Ну, чтоб мне лопнуть, если это не Оська!
— Какой тебе там Оська!
Все опять помолчали.
— А походка-то вроде Оськиной. Подпрыгивает.
— Нет! Не может быть!
— Ой, девочки, и правда это, кажется, Оська!
— Ну да, Оська!
— Оська! — закричали вдруг все.
Это и в самом деле был Оська Димин.
Мы бросились к нему, окружили его. Все кричали, смеялись, хлопали в ладоши. Тимошка от восторга бил себя кулаками по плечам и лягал ногами товарищей. Яшка ухмылялся, гордый и счастливый, как будто весь этот шум поднялся не из-за Оськи, а из-за него.
И только один человек остался невозмутимым среди всей этой сутолоки: это был сам Оська.
Он немножко вырос за этот год, но все же так и не перерос никого из ребят нашего класса. Он спокойно улыбался, поворачивал голову то в одну сторону, то в другую и коротко отвечал на бесчисленные вопросы.
— Когда ты приехал? Вчера? Сегодня?
— Приехал вчера, в девять вечера.
— И до сих пор ни к кому из ребят не зашел!
— Да. По одной причине.
— Правда, что ты был на фронте?
— Ты за Севастополь сражался, да? На фронт убегал?
— На фронт убегал, но не доехал.
— Поймали?
— Да. На сто четырнадцатом километре.
Не знаю, сколько времени мы его расспрашивали. Наверное, очень долго. Наконец Галина сказала:
— Ну, теперь сознавайся: ты подбросил записки?
— Нет. Подбросил их Яша, а написал я.
— Ну да! Они решили устроить сюрприз.
Тут Оська перестал улыбаться.
— Нет, — сказал он очень серьезно, — это не сюрприз. Мне просто нужно было собрать вас по очень важному делу.
Мы сначала притихли, когда Оська сказал «по важному делу», потом наперебой стали расспрашивать, что это за дело. Но Оська сказал:
— Погодите. Так ничего не получится. Садитесь вот здесь на траве, и мы организованно проведем собрание.
Мы расселись. Оська поднялся с Яшкой на каменное крыльцо и стал рыться в полевой сумке, висевшей у него через плечо.
— Посвети мне, — сказал он.
У Якова на груди висел деревянный ящик, в котором находился телефонный индуктор. Яшка завертел, как у шарманки, ручку, индуктор зажужжал, и на ящике зажглась небольшая лампочка. Оська долго просматривал какие-то бумажки, а мы глядели на него, сидя на мокрой от росы траве.
— Спасибо!
Яшка перестал вертеть. Наше историческое совещание началось.
— Вот, — сказал Оська, — я приехал вчера вечером и успел повидаться только с Яковом Кривохижа. Он сообщил мне, что школу в этом году не восстановят и мы будем учиться в десятилетке.
— Верно! — сказал кто-то.
— Вот. И я просто удивляюсь, как вы можете это терпеть и только охать и ахать.
— А что же нам еще делать?
— Мы должны сами восстановить школу. И всё!
— Что-о?
— Как так «сами»?
— Так. Очень просто. Сделать крышу, вставить оконные рамы, навесить двери…
— И всё сами?
— Сами.
— Ребята, он с ума сошел!
Все зашумели, но Яша крикнул: «Тише!», и шум прекратился.
— И не думаю сходить с ума, — сказал Оська. — Всегда, если кто-нибудь предлагает очень грандиозный проект, находятся люди, которые не сразу верят. Я думал об этом всю ночь, сегодня утром совещался с Яковом, и он со мной согласен.
— Глупости ты выдумываешь. Оська! — пробурчала Галина. — И Яшка тоже. Все это выдумки одни.
— Прекрасно! Я вам с цифрами в руках докажу, что это не глупости. Яков, посвети!
Яшка опять завертел свою шарманку, а Оська, глядя на какую-то бумажку, продолжал:
— Наших ребят в городе человек двести. В школе двадцать семь окон. Значит, на каждое окно приходится семь учеников. За время войны ребята многому научились. Ремесленники, например, целые заводы обслуживают и работают на настоящих строительствах. Неужели же семь человек не сумеют сделать оконную раму?.. Теперь дальше…
И Оська перебрал все виды строительных работ, доказывая, что, дружно взявшись, мы закончим ремонт к 1 сентября, несмотря на то что многие ребята часть времени будут работать в колхозе.
— Вот. Я все сказал. Кто желает выступить?
Сначала никто не выступал, а все кричали, каждый свое. Но вот со своего места поднялась Галина. Шум утих.
— Я желаю выступить!
— Пожалуйста.
— Ты говоришь, наших ребят двести человек. Ничего не двести! Как раз самых ценных, старших ребят нет. Одни уехали в ремесленное училище, другие работают во всяких мастерских и МТС. Что ж, ты попросишь их помогать нам, когда у них и без того дела довольно?