Невидимая река
Шрифт:
Джон все говорил, а я устало смотрел в окно. Солнце в небе, медленное и тяжелое. Самолеты. Вертолеты.
Господи, когда же он закончится, этот день! Сделайте так, чтобы его уже не было. Пожалуйста. Все, что мне нужно, – это сказать Джону: нет, Джон, давай завтра. Всего-то требуется сказать одно слово: нет. В ирландском не существует слова для «нет». Наверно, в этом вся беда. Все, что мне нужно сделать, – это отказаться, хуже не станет.
Но я не сказал «нет». Я был выжат как лимон после рейва и бессонной ночи. Я ослаб.
Я промолчал. Пошел по пути наименьшего сопротивления.
–
Еще одна паскудная мелочь, из-за которой все летит к чертям. Мелочи, чреватые большими последствиями. У человека по имени Савл из города Тарса случается удар, и вот вам, пожалуйста, возникает христианство. Шофер Франца-Фердинанда сворачивает налево, вместо того чтобы повернуть направо, и в результате гибнут сотни миллионов европейцев.
Бедняга Джон. Меня не будет на твоих похоронах. Винты самолетов и крики чаек отнесут тебя к тому месту, где ты наконец отдохнешь. Чайки в тысячах миль от океана будут кружить над свалкой у дороги в Канзас, а твое тело будет гнить под землей и грудами мусора.
Можно ли обмануть этот хаос, зло, саму смерть? Обессилевший, я произнес:
– Ладно, пойдем, адиёт.
Мы подошли к автобусной остановке в три часа и стали дожидаться Климмера. Джон посматривал по сторонам, а я читал газету. Она очень отличалась от наших, английских. В Америке главной темой были вовсе не взрывы в здании Оклахома-Сити, пару месяцев назад унесшие жизни ста шестидесяти человек. Нет, главной темой был бывший футболист, о котором я никогда не слышал, некий О. Джей Симпсон, который, судя по всему, убил свою жену и ее любовника и теперь находился под следствием в Калифорнии.
Местные колорадские новости сводились к бесконечному обсуждению продолжительных засух, банкротств нескольких лыжных курортов и печальных прогнозов по поводу долгой летней жары.
Климмер показался на остановке после половины пятого. В руках он держал кейс и вовсе не выглядел взволнованным. Мы с Джоном последовали за ним. На нас были бейсболки и солнечные очки. Мы не особо выделялись.
Он пошел по тротуару Шестнадцатой улицы, затем срезал через парк неподалеку от ужасного здания центральной библиотеки.
Это была наша первая возможность рассмотреть Денвер при дневном свете. Вид был ничего. Сухая трава в парках, правительственные здания из гранита, торговый центр, офисные башни, здание университета, несколько внушительных зданий масонских лож, расположенных вплотную к денверскому Капитолию и наверняка дававших тайным террористам пищу для размышлений.
Климмер проживал в огромном многоэтажном доме рядом с Чисмен-парком, который раскинулся на Капитолийском холме. Джон заметил, что это всего в нескольких сотнях ярдов от дома Виктории Патавасти, но я так и не понял, что он имел в виду.
Мы подождали минут пятнадцать, чтобы дать ему войти в квартиру, и нажали кнопку звонка.
– Мистер Климмер?
– Да? – отозвался его голос в домофоне.
– Мистер Климмер, это Питер Джонс, который заходил сегодня утром к вам в офис. Я хотел узнать, не затруднит ли вас ответить еще на пару вопросов?
После
– Поднимайтесь. Квартира семьсот четырнадцать.
Он впустил нас, мы вошли в лифт.
– Запомни, меня зовут Джонс, – сказал я Джону.
– Зачем ты ему так представился?
– Не знаю.
– Хорошо, тогда меня зовут Джон Смит.
– Какой к чертям Смит, да еще вдобавок к Джонсу? – разозлился я.
– Тогда как? Мы уже почти приехали.
– Ты – Уилсон, а теперь заткнись и предоставь все переговоры мне, о'кей?
Мы вышли из лифта и направились к двери квартиры. Климмер встретил нас в шлепанцах, спортивных брюках и тонкой футболке. Он пил бренди из большого стакана. Похоже, не первого за вечер – от Климмера уже явственно пахло спиртным. У меня совершенно вылетело из головы, что он такого высокого роста, даже выше Джона, но я не придал этому большого значения.
– Мистер Климмер, разрешите представить вам моего напарника, Джона Уилсона, – начал я.
Климмер кивнул и задумчиво оглядел Джона с ног до головы:
– Рад встрече. Почему же вы не проходите?
Мы вошли. Квартира была практически пустой – только диван и пара кресел-шезлонгов. Это было большое помещение с балконом, выходившим на запад, – отличный вид на горы. Двери в спальни. Коробки с этикетками морских перевозок.
– Боюсь, обстановка спартанская, в основном все уже увезли, я переезжаю в дом напротив, через парк. Квартира побольше, конечно, но закатом уже не полюбуешься.
– Рассветом полюбуетесь.
– Рассвет – это не то. Не хотите ли выпить? – спросил Климмер.
– Спасибо.
Климмер удалился на кухню, вернулся с двумя стаканами бренди еще большего объема.
– Этот вполне ничего, пить можно, – сказал он, подмигивая Джону.
– А, да? – отреагировал Джон. Климмер улыбнулся и одобрительно похлопал Джона по спине.
– Сядем на балконе, – предложил Климмер. – Когда солнце садится за горы – это потрясающее зрелище, в воздухе столько невидимой глазу пыли, пепла от пожаров, свет по-разному преломляется, столько оттенков – просто удивительно, вот увидите.
Мы перешли на балкон. Он оказался узким, для трех плетеных кресел едва хватало места. Я положил руку на балконный поручень, и вся ладонь покрылась толстым слоем пыли, а может, пепла. Все было покрыто тонким слоем красной пыли, включая кресла.
– Очень засушливое лето, – заметил Климмер, как бы извиняясь и норовя протереть кресло, прежде чем я на него усядусь.
В нем не чувствовалось настороженности, казалось, он вовсе не удивлен и не огорчен нашим визитом. Он сидел и ждал, когда же я начну. Вечно с ними так… Я вспоминал старые навыки – будто и не было в моей жизни последних страшных шести месяцев. Они ждут, когда ты начнешь. По телевизору и в книгах люди, которые допрашивают, ведут себя так, словно заняты чем-то интересным, но в жизни они просто сидят, исполненные терпения, и собираются с мыслями. С чего начать? Как приступить к беседе? Начать с праздного трепа и медленно выстраивать ход допроса, как утром, или сразу нанести удар и вынудить во всем признаться?