Невидимые бои
Шрифт:
«Они, наверное, не знают бессонницы», — подумал он тогда.
Разумеется, Тилл понимал, что и в Москве люди не только рождаются, растут и крепнут, но и страдают от недугов, умирают. Но, будучи наблюдательным от природы человеком, он быстро убедился, что эти люди обладают самым драгоценным здоровьем — здоровьем помыслов, повседневных дел, немудреных и мудрейших, простых и величественных, обыденных и небывалых.
Тилл помнит, как однажды в московском трамвае наблюдал за вагоновожатой — юной красавицей в скромном ситцевом платье. Решительно и уверенно орудовала она контроллером
— В Лондоне такая уже давно была бы на Ноттинг Хилл или в Сохо, — буркнул сопровождавший Тилла дипломат, заметив, как Элмер смотрит на девушку.
Дипломат неплохо знал русский язык. Но он весьма неохотно отвечал на расспросы Элмера, всем своим видом показывая: ему непонятно, почему, собственно, все это так интересует лондонца.
Вспоминая теперь об этих эпизодах, Тилл неожиданно для себя почувствовал, что боится этих людей, страшится их пристальных, дружественных, но зорких и внимательных взоров. Стащив с верхней сетки туго набитый портфель, он поправил темные очки, словно опасаясь, что они упадут, оставив его один на один со спокойным, проницательным взглядом советского пограничника.
И когда в окне самолета, подрулившего почти вплотную к зданию аэропорта, Тилл увидел обвисшие, как у бульдога, щеки и прищуренные глаза Боя, он почти с ненавистью оглядел его сутуловатую фигуру.
С трапа Тилл спускался одним из последних. Завидев его, Бой бросился вперед. Пожимая мясистую руку Элмера холодными пальцами, лопоча на деревянном английском языке, мелко кланяясь, он старался вырвать портфель из рук прибывшего. Удивленно подняла брови молодая стюардесса, видевшая эту необычную сцену.
Ожидая окончания паспортных формальностей, они уселись в вестибюле, напротив стеклянной витрины «Березки», заставленной румяными матрешками и палехскими шкатулками. По одутловатым щекам Боя стлался нервный румянец.
— Так вы говорите, погода в Лондоне еще сырая? — повторил он. Не слушая ответа, шарил глазами по вестибюлю. Увидев пограничников с паспортами в руках, Бой вскочил с кресла, засеменил навстречу молодому офицеру в зеленой фуражке.
Офицер роздал паспорта. Завладев наконец портфелем приехавшего, Бой повел его к автомобилю, стоявшему в самом углу стоянки, недалеко от ворот.
Из машины выскочил ее хозяин — плотный смуглый автолюбитель с откормленным лицом себялюбивого человека. Он предупредительно открыл заднюю дверцу. Протянутую руку Тилла пожал с почтительной осторожностью.
Подвести Боя и его иноземного гостя с аэродрома автолюбитель напросился сам. Он буквально навязался в извозчики, узнав, что Бой встречает «друга Советского Союза, видного гуманиста и философа». Услужливость автолюбителя как нельзя больше устраивала шпиона.
Сидя за рулем «волги»,
— Ваши друзья шлют вам большой привет, — закуривая сигарету, сказал Тилл. — Они очень рассчитывают на вашу помощь.
— Делаю все для расширения возможностей, — осклабился Бой. — Кое-чем смогу порадовать уже сегодня. — Он слегка дотронулся до бокового кармана своего пиджака.
Глядя в окно, Тилл видел: утробно рыча, разворачивают глинистый грунт бульдозеры, прокладывая трассу новой дороги. Нестройным лесом торчат над крышами телевизионные антенны. Промелькнули светлые корпуса какого-то завода. Машина вышла к стальной арке моста, ажурно изогнувшейся через канал. Открылся вид на многочисленные стройки — их бетонные корпуса дружески подпирали металлические плечи кранов.
Разговор явно не клеился. В машине царило напряженное молчание. У Тилла, вертевшего головой, начинала болеть шея. Бой смотрел на знакомый пейзаж чужим взором, глазами врага, злобного и ненавидящего.
Поглядывая искоса на своего соседа, Тилл почуял, какие мысли терзали его.
— Ваши друзья все время думают о вас, — заговорил он вполголоса. — Мне поручено передать вам, что изучаются несколько вариантов вашего (он чуть не сказал «побега»)… перехода к нам на случай, если вам не удастся снова выехать в командировку за границу.
— Надо еще здесь поработать, — пробормотал собеседник.
Вдруг Бой сжал локоть Тилла, показывая глазами на водителя. Взор англичанина, направившийся туда же, окаменел. К машине, стоявшей у самого тротуара перед светофором, направлялся неторопливым шагом милиционер. Лицо у него было сосредоточенное, даже угрюмое.
Кровь отлила от лица Элмера, щеки его посерели. Приоткрыв рот, он с ужасом взглянул на Боя. У того на виске мелко пульсировала жилка.
Перекинувшись к правому окну, водитель с игривой угодливостью крикнул:
— Чем порадуете, товарищ старшина? Вроде едем правильно, по науке.
Милиционер подошел к окну, за которым сидел Бой, и показал пальцем куда-то на переднее крыло.
— Вмятину надо выправить. Нельзя так ездить по городу.
Пытаясь опустить стекло, Бой слабо царапал негнущимися пальцами обивку дверцы. Теперь кровь отхлынула от щек, на неестественно побелевшем носу выступила сетка синих жилок. Из пересохшего горла вырывалось какое-то карканье. Он взглянул на Тилла. Тот расслабленно шаркал ногами, пытаясь приподняться на сиденье.
Не столько слухом, сколько интуицией Бой уловил наконец смысл ситуации. «Не здесь. Не сейчас», — понял он.
— Трэффик коп (уличный полицейский), — прохрипел Бой, отжимая локтем вниз руку англичанина, чтобы тот не впал в панику. — Петти трэффик оффенс (мелкое нарушение правил).
Милиционер махнул рукой, отпуская машину. Тилл расслабленно улыбнулся, вытащил из бокового кармана плоскую стеклянную фляжку. Он отвернул колпачок, глотнул несколько раз, передал своему спутнику.
— Не терпится, — осклабился водитель. — Рано начинаете.