Невидимые
Шрифт:
Держась за стену, он пробирался по коридору, когда настиг цокот.
– Вам помочь?
– ласково спросила Надька.
Бесцветная. Скучная. Лицо длинное, узкое. Глаза навыкате.
Подержаться не за что.
Алекс помотал головой.
– Если вы не сильно против, я бы все же составила вам компанию, - уперлась актриска.
– Нужно поговорить... Эх, наверное, лучше бы не сейчас, но трезвый вы меня либо вовсе слушать не станете, либо же пришибете...
Вышли в сквер. Алекс и без того едва стоял на ногах, а от душного раскаленного воздуха совсем подурнело. Драгунская, однако, схватила под руку, подвела к лавке.
Он сначала на нее откинулся, а потом и вовсе прилег. Над головой кружились зеленые ветки.
– Вы меня слышите? Я хочу кое-что рассказать... При других не стала...
– Да что там у тебя?
– Госпожа Елена говорила в пятницу после спектакля с одним господином. Я слышала их разговор. Она собиралась встретиться с ним в тот вечер.
Зеленое болото по-прежнему затягивало в трясину. Хотелось спать.
Он не слушал.
– Я тогда спросила о нем у... друга, и он сказал, что это старьевщик из Старого города.
Алекс резко приподнялся и посмотрел на Драгунскую, но тут же сощурился. Красные, пьяные глаза слезились от света.
– Какой он?
Надька пожала плечами, глядя куда-то наверх.
– Ну... Не знаю. Тусклый. У него короткие светлые ресницы и ямочка на подбородке. Вот тут, - она показала на себе.
Чертовски бестолковое описание.
– А еще?
– Одет в бежевый сюртук... Нет переднего зуба...
– принялась перечислять все, что вспомнила.
Точно – он. Привет из прошлого.
Вот, значит, с кем сбежала Маруська. И когда - а главное, где?
– успели снюхаться?
– Отведи-ка меня домой, Надька. Знаешь же, где живу?
Сперва надо проспаться. А потом наведаться в Старый город. Прежде, еще до встречи с Маруськой, его кварталы были Алексу домом.
– Да, конечно.
Драгунская приподняла, обхватила за пояс. Он кое-как встал с лавки, и они побрели по скверу.
***
С утра Макар наконец-то отправился в доки. Театр никуда не денется - тут можно и подождать день-другой, а семье надо есть. И Петьку лечить тоже - а то мальцу уж совсем скверно. Макар бы сам, наверное, и не понял, да передались тревоги матери, весь день хлопотавшей у кроватки.
К счастью, домовладелец, получив "красненькую" Червинского, подобрел и согласился подождать с выселением еще неделю.
– Макарка, где взял?
– вечером, когда уже легли спать, тихо подкралась сестра.
– На базаре заработал.
– Ой, брешешь. За день-то - и десятку? Ну правда, скажи.
– Ммм...
– Скажи.
– Я сплю, не мешай.
Мать вопросов не задавала.
Макар задумался, наблюдая, как над водой у пристани кружатся, вереща, мелкие речные чайки. Если сбить голубя, то его можно и на суп, а из такой, пожалуй, ничего не сваришь.
Баржа объявила разгрузку. Рабочих, стоявших поодаль в поисках поденки, как ветром сдуло - все устремились на клич зазывалы.
Когда Макар опомнился, стало уже поздно. Работу он упустил.
– Макар! Ты?
Рабочий улыбнулся, оборачиваясь - признал голос Степана. Прежде они вместе вкалывали на чугуноплавильне. Он тогда и позвал на ту забастовку. Хотя и сам тоже не виноват особо - за компанию увязался.
Они давно не виделись. При прошлой встрече положение приятеля было едва ли не хуже, чем у самого Макара. Но сейчас он выглядел превосходно - приоделся щеголем и даже, кажется, располнел.
– Ну как дела, брат?
– Степан крепко стиснул в объятиях, похлопал по спине.
– Да как... Все мыкаюсь. А ты, гляжу, неплохо?
– И то верно, не жалуюсь. Пойдем, что ли, выпьем за встречу?
Макар посмурнел.
– Не могу я уйти. Работа нужна.
Степан понял заминку правильно.
– Да брось - раз приглашаю, то и плачу. Идем.
– Неудобно как-то...
– Ну хватит ломаться, Макарка.
Степан ухватил товарища за рукав и едва ли не силой увлек в ближайший трактир. Сели, выпили и за встречу, и за прошлое. Перешли к нынешнему.
– Никуда не могу пристроиться, - заметил Макар сокрушенно, хоть и не совсем искренне. Большую часть времени он пробездельничал по поручению Червинского.
– Из-за завода?
– с пониманием уточнил Степан.
– Вот и меня никуда не брали.
– Но взяли же?
– Да как сказать, - рассмеялся собеседник.
– Не то, что взяли, но на жизнь хватает.
– Как же ты устроился?
– Ну... Тебе-то доверять можно. Видишь, взялись мы тут втроем... Я, Ванька и Сенька с Павловской мануфактуры. Знаешь их?
Макар помотал головой.
– Толковые, - Степан поднял вверх большой палец.
– В общем, есть у нас дело. Не совсем чистое... Но верное. Может, и ты подсобишь, если что. Только навар разный, сразу говорю: иной раз и "катеринка" выйдет, другой - четвертная, а порой так и червонец всего.
– Это же за сколько месяцев - "катеринка"-то?
– Да за раз же! Ну ты и тугодум.
У Макара, накануне готового продать за десятку душу, такое и впрямь не укладывалось в голове.
– А что делать надо?
– Вот это понимаю - разговор, - одобрил Степан.
– Но только не здесь. Сперва выпьем, а потом подходи к вечеру к нам, в латунный склад - недалеко от твоего дома. Там и поговорим. Идет?
– Идет!
– рассмеялся Макар и поднял стопку.
– За дружбу!
5
Накануне, покинув полицейский участок, Бирюлев направился в газету, хоть нужды в том особой не было. Титоренко сам предложил не приходить, а вместо того заняться печальными приготовлениями.