Невидимый мир
Шрифт:
Хотя она и не умрет. Просто уйдет навсегда.
Меж рядами высоких стеллажей горел тусклый свет. Охраны здесь не было - только сигнализация, чутко стерегущая входы. Но никто не входил в этот огромный склад.
Человек возник ниоткуда, прямо из воздуха - в промежутке меж стеллажами. Постоял, держась за утолщение на боку, сжимая в ладони, если приглядеться, темную плотную рукоятку. Послушал. Осторожно двинулся вперед.
Ивик в общем-то не собиралась стрелять. Не убивать же людей из-за жратвы. В случае чего можно уйти в Медиану по горячему следу.
Ей повезло, неподалеку обнаружился стеллаж с ящиками, набитыми консервами. Свинина. Тунец. Она быстро закидывала банки в рюкзак. Пакет сухарей. Шоколад. Вода? Она осторожно перемещалась среди стеллажей, постоянно останавливаясь и прислушиваясь. Воды взять стоило. И она нашла воду - в плотных тетрапаках, покидала пакеты в рюкзак.
Если еще какая-то из десяти Заповедей не нарушена - это очень странно.
Рюкзак оттягивал плечи и, неудобно уложенный, давил на спину. Но ничего - в Медиане этих неудобств не существует. С таким запасом можно долго не выходить на Твердь. Разве что вдруг захочется...
А можно жить в Медиане. Неограниченно долго. Запасаться продуктами на Тверди, проще всего - на Триме, где вообще не знают о существовании невидимого мира. Защитить себя в Медиане она сумеет. Заняться - да есть чем заняться... играть.
Только играть не хочется.
Вот ведь странная ситуация - никуда не надо торопиться. Она ушла. Можно это назвать дезертирством, наверное. Но Дейтрос проживет без нее, кто она - рядовой куратор, найдут и другого. Клятву гэйна она не нарушает, если вдуматься. Ведь она просто так ушла. Никого не предала, не перешла на сторону противника. Просто - если она больше не может?
Если я больше не могу так?
Безответственность. Возмутительная безалаберность. Мать - наплевала на собственных детей. Которых, впрочем, у нее давно отобрали. Которые прекрасно без нее обойдутся. Наплевала на родственников, которые будут плакать, конечно, получив... нет, похоронку не пришлют, напишут "пропала без вести". Поплачут, будут надеяться какое-то время... а потом все пройдет. Мама будет иногда смотреть на ее фотографию. Думать, каким трудным и безалаберным ребенком была ее дочь... как намучилась с ней. Как дочь не хотела ее слушать - и вот результат... впрочем, зачем же так. Наверное, мама действительно будет страдать. Но жизнь продолжается - она станет ходить в распределитель, посещать театральные премьеры, судачить с соседками, ругать бессердечных детей, брата и сестру Ивик, которые разъехались Бог весть куда и почти не навещают родителей...
Наплевала на мужа. Такого любящего, доброго и хорошего. До смешного, до нелепой сентиментальности любящего. Для него это будет тяжелый удар. Но он привыкнет. Его горе сильно, но неглубоко, как у ребенка. Отобрали любимую конфетку? На свете много других сладостей. Пока Ивик была рядом, она была единственным светом в окошке. Но раз ее нет - на стройке обязательно найдется добрая женщина, мало ли женщин к тридцати годам остаются вдовами в Дейтросе... Может быть, это будет лучше, чем с Ивик - никаких трагедий и разлук.
Наплевала на всех, кто ее любит, и кто будет переживать. Целый день или два. А со временем забудет и займется своими делами. Конечно, нехорошо причинять людям боль, но ведь это боль преходящая... а ей кто и когда стеснялся сделать больно?
Кельм.
Нет, на него она не наплевала, конечно.
И дело не в том, что он тоже утешится, причем очень быстро. Займется работой. Карьерой. Работа его уже сейчас, наверное, отвлекла от всех переживаний. Ивик для него - при всей глубине чувств - всего лишь приятное дополнение к Главному... Нет. Это не так. Ивик для него - то же, что и он для нее. Это не значит, что всего остального мира больше не существует. Мир есть. Надо стиснуть зубы и жить. Работать, уже не понимая, для чего, чего ради...
Вот ведь в чем дело - рано или поздно приходит осознание полной бессмыслицы. Особенно когда вот так - когда видишь, что рядом было что-то иное. Только руку протяни. Да оно уже лежало в руке, это злосчастное яблоко... и ты даже откусил.
Мы уже стали как боги.
Мы уже поняли, где добро и зло.
Вот так же, наверное, чувствовала себя Ашен. Поэтому много лет она и не могла жить - разве что работать. Много лет была мертвой. Когда оно - настоящее - уже есть, но его отбирают... Только для Ашен все было проще. Рейна просто убили. Обычное дело. Так бывает у многих.
Интересно, Адам и Ева - они грызли то яблоко? Смачно откусывали, сплевывали попавшие косточки? Жадно, почти не жуя, глотали, почти соприкасаясь ртами, вырывали друг у друга сочные куски? А потом - остался огрызок? И они поняли, что все на свете яблоки когда-нибудь кончаются?
Кельм, прости, я не могу с тобой - так. Я не могу предать все и всех ради тебя, ты же сам понимаешь, что бывает, когда такое естественное человеческое счастье строится на чужом горе. И я не могу обманывать ради тебя, потому что это недостойно тебя, недостойно нас и того, что нас объединяет. Только-то и всего, все очень просто. Мудрый монах, ты просто не знаешь, что это такое. Ты разрешил чувства моим почкам, но ты забыл добавить, что воплощения у этих чувств не должно быть никакого совсем - все, что мне дано - это пялиться на фотографию в мониторе, а это, согласись, пошлость.
Господи, хочется биться о стену головой, хочется умереть, но зачем Ты создал этот мир таким? Так же, как ночью я ощущала счастье Кельма, которому он сам не верил, так же сейчас я ощущаю его боль. Он чувствует то же, что я. Он первый раз поверил, что и ему - дано. Аромат того самого плода. Поверил, что на земле, на Тверди или в Медиане, это - бывает. Что это не только после смерти (да и то вряд ли), как нам обещает церковь. И тут же это отобрали. Это оказалось ложью, мифом, блефом...
Это как из ледяной пустыни тебя на миг выдернули в теплую, светлую комнату, и ты чуть-чуть стал отогреваться, увидел свет, иней на коже оттаял, послышались человеческие - или ангельские голоса - и тут же тебе сказали, что так нельзя, и швырнули обратно в пустыню. Как смириться с этим, как жить дальше? Ведь через пустыню и дальше надо идти. Терпеть ледяную крошку, секущую лицо. Преодолевать себя. Расстояние. Идти к непонятной, кем-то извне заданной цели, причем уже в полном, окончательном одиночестве...
Да не пошла бы эта цель куда подальше?
В Медиане нет необходимости романтически сидеть на бревнышке у костра, скорчившись, беспокоясь о дровах, грызть подгоревший кусок Можно развалиться на мягких диванах, под балдахином и поглощать... правда, только яства, принесенные с Тверди - но зато хоть на золотых блюдах. Можно создать кафе с полосатыми тентами. Можно - уютную кухоньку. А можно оседлать прозрачные радужные силовые поля...
Только не хочется ничего создавать.