Невинная для Лютого. Искупление
Шрифт:
— Лина? Что такое?
Услышав голов Дэми, я распахнула глаза и подалась к телохранителю.
— Дим! Ну что, есть новости о Чехе?
Глава 44
Лютый
Я опоздал. На целых три часа. Меня болтало в кузове грузовика из стороны в сторону, толкая на стены, как гнилую картошку в ящике. Каждая кочка отдавалась в бедре острой пикой. Когда солнце завалилось за горизонт, а воздух напитался весенней холодной влагой, брюки прилично промокли под бинтами
Я удачно договорился с водителем за несколько тысяч, меньше мужик брать не захотел, потому что ему мой вид не понравился. Но удачно, потому что он ехал туда, куда нужно.
Безумный риск — доверять чужаку, но ничего не оставалось. Время шло, и я, чувствовал себя еще хуже, чем утром. У меня лишь один вариант выжить из миллионов возможных смертей — я должен добраться до Звонарёва раньше Чеха.
В термосе был чай, но я его выпил еще днем, сейчас таблетку пришлось заесть домашней булкой, которая буквально не лезла в воспаленное горло. Я давился, но жевал. Силы нужны.
Ангел, жди меня, пожалуйста. Я выберусь.
Последние километры пути задремал, сжавшись в углу машины возле грязных коробок. Меня то окатывало жаром, то погружало в холод.
Казалось, что хуже быть не может.
Может. На назначенном месте была засада. Я это понял, стоило выглянуть из-за поворота. Натянув капюшон куртки и приподняв шарф, который я нашел в пакете с едой — жена Вани даже об этом побеспокоилась, до глаз, я прижался к кирпичной стене и притаился.
Стаса не было на месте. Зато по периметру старого склада курсировали вооруженные громилы.
Значит, план «В».
Сорвавшись с места, я со всех ног побежал прочь. Хотя это трудно назвать бегом, скорее, спринт хромого бегемота. Вылетев на грунтовку, я понял, что слежку обнаружил слишком поздно. Трое уже вышли навстречу. Вольготно так, вразвалочку. Они ждали меня и знали, что я ранен и не смогу сопротивляться. Но как же они ошибались. Смерть мне не страшна, а вот увидеть Ангела я хотел больше жизни.
Бросив в одного нападающего котомку, чтобы отвлечь, налетел на второго и выбил ему кадык локтем. Мужик захрипел и завалился в кусты и грязь. Пока третий соображал, как не ранить напарника из пистолета, я подсек его ногой, но бедро подвело — прострелило, отчего в глазах на миг потемнело. Всего на миг, и я оказался зажатым сильными руками и поваленным на холодную землю.
Они не собирались меня убивать. Чеху я нужен живым. Хрен ему!
Вывернул руки, игнорируя хруст костей, вслепую ударил сокрушающим кулаком и дважды попал. По руке потекла противная горячая юшка, и давление с горла и плеч пропало. Я отхаркался и перекатился в сторону.
— Не двигайся, Лютый! — рявкнул противник над головой. — Пристрелю!
В сумерках я рассмотрел дуло пистолета. Второй нападающий очухался и наступал слева, вытирая кровь
— Давай его кокнем? — зло процедил он. Неприятно получать от слабого противника?
— Чех приказал живым доставить, — повел плечом стрелок.
— Учти, красавчик, — «кровавый нос» ткнул в меня пальцем, — я еще отыграюсь на тебе. Задавлю попозже.
Я не ответил, только встал на ноги и приготовился драться до последнего.
— Руки за спину, — приказал тот, что с пистолетом.
— А то что? — захрипел я страшным басом и оскалился. Бандюки аж переглянулись. Мне хватило миллисекунды, чтобы воспользоваться заминкой уродов и нырнуть за бак с мусором. В жесть возле уха ударилась пуля. Вот же твари!
— Не стреляй! — заорал преступник. — Хочешь без скальпа остаться? Чех срежет с тебя кожу живьем, если Лютый дуба даст.
Я не чувствовал ног, но бежал. Старался держаться темных углов, хотя с моей комплекцией скрыться даже в полной тьме почти невозможно. Помогал вечер: сглаживал тени, глушил звуки, но через десять метров меня все равно настиг удар в спину. От боли, что насквозь пробила поясницу, я упал на локти и зарычал. Не сдамся! Пока пытался встать, кто-то обернул рукой шею и потащил меня на себя, выбивая из груди последний воздух.
И тут прозвучал выстрел. Затем еще один. Два щелчка, два глухих удара, и тишина нависла надо мной приятным покрывалом. Шею и спину заливало горячей кровью, не моей, а в глаза остро бил контровой свет фонаря, отчего сложно было сфокусироваться.
— Жив? — тихо пролетело над ухом. Я с трудом узнал голос Стаса. Он булькал, будто говорил сквозь воду. — Суки, дороги перекрыли, вели меня, пришлось дать ложный след. Я знал, что ты поймешь. Быстрее, Леха, поднимайся. — Мне помогли встать. — До машины еще добежать, пока подмога не подоспела.
Я уперся в его плечо, отчего друг сильно согнулся.
— Рад видеть, кстати.
— И я тебя, — получилось шепнуть. — Лина… Как она?
— Дай хоть до машины дойдем, герой-любовник, а там расскажу, — он хмыкнул, а потом добавил: — Плачет, Леша. Глаза опухшие каждый день, губы в кровь искусаны. Пытается скрывать, конечно, что горюет, но держится. И не ради себя, а ради Саньки.
Я облегченно выдохнул. Я не ошибся в ней. Ангелина — стена для моего сына, никогда не сломается, будет ему защитой всю жизнь.
— Готов вернуться домой? — спросил Стас и впихнул меня в машину. Обежал капот и, прыгнув в салон, вжал педаль газа в пол. Машина рванула в темноту.
Через пару минут, улыбаясь, Звонарёв сказал:
— Не помирай только, а то придется за твоей женой ухаживать, больно она хороша.
— Обойдешься, — я откинулся на спинку, прикрыл веки и заулыбался приятным мыслям. — Выпить есть?
— Ты же не пьешь.
— Сейчас бы бухнул.
— Тебе нельзя. Смотрю помотало тебя на том свете.