Невинность
Шрифт:
Лежа под внедорожником, я молился, чтобы они не нашли моих следов на снегу и не вытащили меня на свет.
Осознав, что меня нет, они обменялись несколькими быстрыми фразами, по которым стало понятно, что реакция на случившееся у них двоякая. С одной стороны, они боялись, что я такой же, как пристреленный ими, а раз существовали двое, возможно, за углом прятались и другие. С другой, понимали, что потеряли контроль над собой. Кем бы мы ни были, по отношению к нам они повели себя не как копы, забыли свой профессиональный долг и теперь тревожились, не накажут ли их за это.
Поскольку отец рассказывал мне про смерть его отца, меня не удивило, что они тут же сели в патрульную машину и умчались прочь. Когда шуршание колес с надетыми на них цепями противоскольжения и шум двигателя затихли вдали, я выполз наружу.
Знал, что едва страх и замешательство уйдут, едва появятся сомнения и усилится чувство вины, они вернутся. Так что до их возвращения и появления кого-то еще мне предстояла ужасная работа.
39
В девять часов обычного вечера город разыгрывал третий акт суточной пьесы. На улицах, в ресторанах и развлекательных центрах миллионы людей исполняли бы собственные роли. В этот вечер снегопад послужил мощным противовесом кулинарным, музыкальным, театральным и прочим завлекалочкам, и большинство людей как ветром сдуло: они предпочли сцене дом-кулисы.
Гвинет показала мне, что даже в тех кварталах, где один за другим останавливались автомобили, чтобы купить наркотики, теперь никто не нарушал предписание знака «Остановка запрещена». Исчезли и торговцы этим зельем, мелкая сошка, молодые парни, которые надеялись избегать тюрьмы достаточно долго, чтобы подняться на следующий уровень и уйти с улицы. Некоторые надевали ролики, чтобы быстрее удирать от копов, во всяком случае, достаточно быстро, чтобы сбросить товар в канализационную решетку, прежде чем догонят и арестуют.
Покинули привычные углы и проститутки: в куртках с капюшонами и штормовых костюмах они не могли выглядеть достаточно эротично, чтобы привлекать клиентов.
Уже, только на втором часу своего правления, снегопад декларировал хотя бы временный запрет на публичные проявления порока.
Я подумал о туманнике, проникшем в мужчину в квартире, расположенной двумя этажами ниже квартиры Гвинет, и задался вопросом, как много людей в этом мире стали хозяевами для подобных тварей. Исходя из того, что чистяков я видел гораздо чаще, чем туманников, я полагал, что вторых гораздо меньше, чем первых. Я также не думал, что чистяки могли в кого-то влезать. Большинство людей потакало своим грехам и держалось за свои добродетели, отталкиваясь от собственной способности противостоять искушению, а не потому, что их поведение определяли Чужие. Я предположил, что туманники, словно гончие, унюхивали запах человека, скатившегося до определенного уровня греховности, и выслеживали его по городам и весям.
Увидев, в каком нервном возбуждении Райан Телфорд гонялся за Гвинет по библиотеке, а потом пытаясь хоть как-то навести порядок в ее квартире после учиненного Райаном погрома, я заподозрил, что туманник забрался в него годами раньше и с радостью путешествовал в его компании.
Мы свернули на улицу пяти– и шестиэтажных многоквартирных домов. Некоторые по-прежнему оставались жилыми, другие перестроили под недорогие офисы для только что образовавшихся или катящихся под уклон компаний. Они напоминали мне здания, в которых предпочитали работать частные детективы из любимых мною романов, а на первых этажах располагались бары, тату-салоны и магазины, торгующие специфической продукцией: виниловыми пластинками, сувенирами психоделической эры или чучелами.
– Мы на месте, – порадовала меня Гвинет, когда мы подъехали к узкому пятиэтажному дому, наземный этаж которого переоборудовали под гараж.
Нажав нужные кнопки на пульте дистанционного управления, она отключила систему сигнализации и подняла секционные рулонные ворота. Как только задний бампер «Ленд Ровера» пересек порог, она опустила ворота, не отрывая глаз от зеркал заднего обзора и боковых, пока ворота с щелчком не встали на место, возможно опасаясь, что кто-то может проскользнуть в гараж следом за нами.
Когда я выбрался из салона, пушистый снег соскользнул с двери на бетонный пол. Холодный гараж освещался автоматически включающейся лампой на потолке. Пахло выхлопными газами.
Гвинет показала мне на лестницу, но повела к лифту, который вызывался не кнопкой, а вставленным в щель ключом.
На полу кабины лифта, сразу за направляющими, по которым перемещались створки двери, я увидел слова из незнакомых мне букв, которые она писала и на других порогах. Раньше я спросил о них, но она ушла от ответа. Вновь этого вопроса не задавал.
Когда кабина пошла наверх, я подумал, что привод гидравлический. Смотрел в пол, чтобы она не увидела моих глаз в свете флуоресцентных трубок за матовой потолочной панелью.
– Об этом месте не знает даже Тегью Хэнлон, – сообщила Гвинет. – Папа учредил фонд на Каймановых островах, чтобы купить этот дом. Фонд оплачивает все налоги и техническое обслуживание. Это мое убежище на случай чрезвычайных обстоятельств.
– Сейчас дело обстоит именно так?
– Возможно. Если Райан Телфорд нашел одну из восьми моих квартир, он найдет остальные, потому что все они связаны через фонд, которому принадлежат.
– Твой отец все это устроил, когда тебе было тринадцать?
– Я думаю, он предчувствовал, что долго не проживет. Хотя и не ожидал, что его убьют… медом или как-то еще.
Мы поднимались на пятый, верхний этаж.
– А что на втором, третьем и четвертом этажах? – спросил я.
– Ничего. Ты, наверное, не заметил, но окна первых четырех этажей заложены кирпичами. Дом перестроили под склад, только на этих этажах ничего не хранится.
Створки открылись в маленький вестибюль. Остальную часть квартиры отделяла от него тяжелая стальная дверь. Чтобы ее открыть, требовалось набрать четырехзначный код и вставить в пульт специальный ключ.
– Какие серьезные меры предосторожности, – прокомментировал я.
– Мне неудобно это говорить, но папа называл меня бесценным сокровищем. Это мой сейф.
В гостиной она включила лампу, а потом зажгла свечи. При их свете я чувствовал себя более комфортно. И здесь комнату обставили по минимуму, совсем как в той квартире, где мы съели яичницу и булочки, только добавили рояль.
Подойдя к окну, я увидел трех чистяков на крышах двух зданий на другой стороне улицы, женщину и двоих мужчин, которые излучали мягкое сияние. Падающий снег подсвечивался янтарным сиянием города, но в непосредственной близости от чистяков подсветка усиливалась. Снег падал сквозь них, не покрывая волосы кружевными мантильями. Один мужчина смотрел в небо, двое других – вниз, на улицу, по которой мы приехали.