Невозможный Кукушкин
Шрифт:
И всегда оно говорило так, всякий раз, стоило Кукушкину засомневаться в своём уме.
— Вы думаете, я вам кажусь. Я вам совсем не кажусь. Потрогайте меня. Я есть. Существую.
Почему-то Кукушкин вспомнил, как в зубном кабинете Нырненко укусил врача за палец, и сначала никак не решался потрогать это существо. Потом он кое-как переборол себя, чуть-чуть коснулся его пальцем и сразу отдёрнул руку, но осталось ощущение приятного сухого тепла.
— А кто ты такой?
— Я — Ешмыш. Я с Юкаты. Мы прилетели сюда из созвездия Козерога. Мы — козероги. Видишь, у меня на макушке рог?
И правда, у этого странного Ешмыша на макушке торчал серебристый рог, как у маленького козлёнка, и сам он был такого же роста, как козлёнок.
— А чего вы прикатили к нам? — спросил Кукушкин не очень-то вежливо. — Мы вас что, ждали?
— Мы не прикатили, а прилетели, — тихо объяснил Ешмыш и грустно сморщил мордочку. — Это разные вещи. Прикатить — это совсем быстро. А прилететь — то совсем медленно. Мы — очень медленные. Нам не прикатить никогда.
После этого разговора Кукушкин окончательно пришёл в себя и огляделся.
Увидел он огромное поле, всё расцвеченное зелёными огоньками, как будто здесь всё время проносились стайками такси. И ещё он увидел вышки высокого напряжения. Эти вышки стремительно уносились в небо, чертя сложные железные кружева, — красотища какая! На самом верху, там, где прикрепляются провода, в чёрной дыре он увидел огромную тарелку. Она по-птичьи сидела на проводе и как будто уснула.
— Ой, смотри! — крикнул Кукушкин. — Летающее блюдце. Я его уже видел однажды. Мне ведь оно сейчас не мерещится, правда?!
— Правда, — сказал Ешмыш, — только это не летающее блюдце, а наш поглотитель пространства. Называется космик.
— Космик? И ты на нём прилетел? Вот здорово! Один или с кем?
— С цветком. Его звать Тюнь-Тюнь. Он — мыслящий цветок.
Ешмыш мелодично свистнул, и сейчас же рядом с ним выросла фиолетовая голова мыслящего цветка.
— Здравствуйте, — сказал Тюнь-Тюнь. — Неужели вы настоящий землянин? Так близко нам их видеть не удавалось. Они не могут стоять на месте, все куда-то бегут.
— Как это бегут? — сразу за всех обиделся Кукушкин. — Они и стоять могут. Нас с Юркой, например, когда выгоняют с урока, мы всегда под дверью стоим.
— Выгоняют с урока? — не понял цветок Тюнь-Тюнь. — А что это такое? Столько неизвестных слов сразу…
— Ничего, — успокоил его Ешмыш. — Постепенно поймёшь. Понимаете, мы прилетели к вам в научную командировку. Но почему-то никто не хочет отнестись к нам серьёзно. Все говорят, что летающих блюдец не бывает, потому что они не могут летать по всем правилам аэродинамики. Есть у вас такая наука?
Кукушкин на всякий случай уточнил:
— Вы лучше спросите, чего у нас нет. На Земле всё есть, — сказал он с гордостью.
— Так вот, — продолжал Ешмыш, — мы, к вашему сведенью, даже не летаем, а ввинчиваемся в пространство. Космик сплющивается, и мы ищем ходы, где нет гравитации, в этих ходах мы и перемещаемся.
«О чём он говорит? — подумал в недоумении Кукушкин. — Не понимаю ни одного слова, хоть и всё по-нашему…»
— Ладно, — сказал он вслух, — ввинчивайтесь себе на здоровье. Нам не жалко. А зачем вы сюда прилетели? Может, вы на нас напасть хотите? Так это у вас не выйдет! У нас столько всякого оружия, просто ужас!
— Мы прилетели по обмену опытом, — вмешался мыслящий цветок. — Но с нами никто не хочет вступать в контакт. То ли боятся нас, то ли в нас не верят.
— А чего вас бояться? — простодушно спросил Кукушкин. — Обмен опытом — это же раз плюнуть. У меня всё время обмениваются опытом Людмилин завод и отцовский институт. Дело понятное.
— У вас обмениваются опытом? — радостно воскликнул цветок Тюнь-Тюнь. — Так, значит, нам повезло, что мы встретили вас?
— Конечно, повезло! — гордо сказал Кукушкин и совсем выполз из трубы. — Кстати, это моя лаборатория. Я тут провожу научные исследования. Где же мой дневник? Я вам сейчас почитаю кой-чего.
Но от дневника его отвлёк Ешмыш.
— Простите, — сказал он, — а не могли бы вы связать нас с человеком, который бы всё знал и согласился бы слетать с нами на Юкату. Поверьте, это займёт не так уж много времени, по вашим понятиям. Вот по нашим понятиям пройдёт бездна времени.
— Конечно, знаю! — вскричал Кукушкин. — Так это ж я и есть. Возьмите меня, я вас очень прошу. Я столько знаю, что голова лопается… У нас столько предметов… Я даже танцевать умею — бальный танец «вару-вару»…
Ешмыш и Тюнь-Тюнь переглянулись. Кукушкину показалось, что они засомневались в его способностях. А ему так хотелось куда-нибудь улететь, что он совсем забыл о совести.
— Я по математике столько знаю, столько знаю… Один раз даже решил косинус!
Что такое косинус, Кукушкин, конечно, понятия не имел. Но если ужасно хочется улететь, разве перед косинусом остановишься?!
— Ещё и по ботанике знаю про цветы. — Это уж он обратился лично к Тюнь-Тюню: вроде бы подкуп. — Пестик, тычинки, венчик…
Тюнь-Тюнь радостно кивнул головой, хотя это было не про него, а про других. Он был синтетический, живого в нём не было ничего, разве что глазки, в которых иногда загоралась искра разума.
— Если вы серьёзно намерены полететь с нами, нам нечего терять время. Прошу вас садиться в космик, — предупредительно сказал Ешмыш и протянул Кукушкину руку — ивовый прутик.
Кукушкин взял эту руку в свою, и они прямо по воздуху стали подниматься наверх к линии высоковольтного напряжения, где всё ещё спала тарелка.
Когда они подплыли к ней совсем близко, бесшумно открылась дверца, и тёплым потоком воздуха Кукушкина втянуло внутрь. При этом он ослепился оранжевым светом, и у него сделалось такое ощущение, что он погрузился в мандариновый сок: удивительный запах стоял вокруг.