Невыносимое счастье опера Волкова
Шрифт:
Зашибись, сука!
Пульс нехило частил. Сердце биться ровно отказалось еще в тот момент, как она не ответила на первый мой звонок. Я верной дорогой шел к инфаркту. Сейчас, час спустя, я снова и снова пытался дозвониться. Безнадежно. Звонок проходил, но ответа “с той стороны” не было. На всякий случай я набрал Беловой, которая ночевала с Русей у нас дома. Позвонил, чтобы удостовериться, что без меня Кулагина не уехала. Глупости, конечно. Но в нынешней ситуации хреновая версия тоже версия.
В ответ на свои вопросы услышал:
– Нет, Вить, она тут не появлялась
Если бы я сам знал, то с удовольствием ответил. Но я мог только гадать и беситься. И так по кругу. Поэтому объяснять Беловой ничего не стал, быстро свернул разговор и вернулся к парням. Патруль прочесывал район, а Герман только что вышел из ближайшего кафе, отрицательно помахивая головой:
– Нет, Витёк. Не заходила и не видели, говорят. Стелют складно, но у меня ощущение, что официанты темнят.
– Камеры?
– Наружные не работают, внутренние на профилактике.
– Какой еще на хер профилактике в середине рабочего дня?!
Коллега пожимает плечами:
– Сдается мне, администраторша “заливает”. Та еще принципиальная коза. Говорит, либо возвращайтесь с ордером, либо больше ни черта не скажу. Я не стал обострять, пока толком никакой информации и доказательств нет. Если мы хотим получить видео, нам нужно разрешение. Шумилова. Ну, или уже стопроцентная гарантия, что твоя Тони там была, потому что тряхнуть их сейчас – значит превысить должностные полномочия.
– Нам всем это будет стоит разборок с безопасниками, – вносит зерно разумности Багрянцев. – Действуем осторожно и не на горячую голову, Волк. Я тоже за нее переживаю, но вляпавшись во внутреннее расследование, ты Кулагиной не поможешь.
Выругавшись трехэтажным матом, ерошу пятерней затылок. Прохаживаюсь вдоль машины. Думай, Виктор, думай!
Куда она могла пойти? Что могло случиться? Бежала? От чего бежала? Или от кого? Кубатурил, отметая вариант за вариантом. Каждый из них приводил к единственному выводу – по собственной воле Тони бы не ушла, а набрала мне. Значит? Похищение? Но на дворе уже давно не лихие девяностые. Да и в центре города, при свете дня, такое провернуть вообще возможно? Какова вероятность сделать все тихо, быстро и чисто? Так, чтобы без свидетелей?
Пораскинув мозгами, прихожу к выводу – в этом мире возможно все.
– Что Агата говорит? – спрашивает Багр.
– Не видела ее. Дома Кулагина не появлялась, да оно и понятно. Не уехала бы она без меня – сто процентов!
– И тем не менее. Витек, я все понимаю, но рассмотреть надо любую версию. Куда еще она могла податься? Агентство риэлторское пробили? Там?
– Нет и не было. Риэлтор Наталья, как и охранник, говорит, что она просто сорвалась с места и убежала.
Мой мобильник оживает в руке входящим вызовом. На мгновения загоратся надежда. Но тут же тухнет. Не Тони. Рыбкин:
– Да? Ваня, скажи, что хоть у тебя есть хорошие новости?
– Есть. Виктор Денисыч, мы пробили IP-адрес телефона Антонины. Я скинул вам
– Пока нет, но я перезвоню. Работайте дальше. Доставайте мне все, что сможете нарыть удаленно.
– Окей. Понял.
Сбрасываю вызов. Значит, звонила Кулагину? Блядь, неужто тот встрял в какое-то дерьмо, и эта самоотверженная дурочка бросилась его спасать? Но если Кулагин с Лариным в одной связке, выходит… долбанный цирк! Не могла она добровольно, ничего не сказав мне, вляпаться в очередные гнилые-делишки Игната. Никак не могла!
– Что там, Волк?
– Есть новости?
Подтягиваются Багрянцев с Германом. Я открываю новое сообщение с адресом, скинутым Рыбкиным. Щелкаю по данным, открывая карту и… зависаю.
Выглянувший у меня из-за спины Багр присвистывает, замечая:
– Что за ерунда?
– Адрес. Судя по тому, что скинул Рыбкин, телефон Кулагиной находится в пятнадцати метрах от нас. То есть…
– В кафе, где, по словам официанта, она не была.
– Вот же… – проглатываю поток отборной брани, рванув в сторону забегаловки.
– Сейчас я ей покажу ордер, стерва! – гаркнул Герыч.
– Эй, парни, вы при исполнении, – напомнил нам вдогонку Егор. – Полегче на поворотах!
Не получилось. Полегче. Плавность – это явно не наше. Герман вранье воспринял, как личную обиду. Меня же просто рвало на части от едва контролируемых приступов накатывающей ярости, тут было не до мягких речевых оборотов и вежливых выражений. Только усилием воли я заталкивал свое бешенство на задворки. И только благодаря этому еще не припер администраторшу к стенке. Эта сука оказалась не просто принципиальной, а отбитой на голову, раз не понимала очевидных вещей: по одному щелчку наших пальцев от этого кафе могут остаться только воспоминания.
Ордер ей, блядь, подавай!
Тогда мы пошли обходными путями и узнали, кто хозяин этой доживающей последние дни “забегаловки”. Пару звонков. Пять минут. И седовласый мужик в костюме появился в кафе. Быстрые рукопожатия, краткие обмены “любезностями”, благо он – в отличие от своего персонала – оказался с мозгами. Борис Юрьич сразу смекнул: лишних проблем с полицией ему не надо. И щедро предоставил нам доступ к записям с камер видеонаблюдения.
Только тут всплыл новый “сюрприз”.
Каково было его удивление, когда мы обнаружили, что сегодня днем камеры в кафе и правда были отключены. Персонал не обманул. Записи отсутствовали. Уж профилактика это была или нет, никто не знал. Ну, или все напропалую врали, что больше похоже на правду.
Ситуация вокруг Кулагиной явственно попахивала криминалом. Слишком все было сладко да гладко. Никаких камер, никаких свидетелей, никаких улик. Разыграно, как по нотам. Так умели делать шестерки только одного ублюдка. И, увы, у него имелись свои виды на Тони.