New-Пигмалионъ
Шрифт:
Зарайскому конечно далеко до Володи Мигунова.
Но все же он пробивной.
С ним можно работать.
– Может мне вмешаться? – спросил Игорь, – я могу Гресину слово замолвить, у меня с ним на этой неделе как раз встреча намечена.
– Ну зачем главного нервировать? – усомнилась Ирма, – через министров на главного нажимать можно тогда, когда дело не идет, а у нас с Зарайским все на мази.
– Ну дай вам Бог, – вздохнув, сказал Игорь, – но ты сама говорила, что Дюрыгин ваш конкурент, и что ваш главный еще не решил.
– У
– Ну, расхвасталась, – махнул рукою Игорь.
Он уже уходил.
Внизу в холле его дожидались референт Юра Бронштейн и начальник охраны Дима.
– Так не поедешь со мной? – с лестницы крикнул Игорь.
– Нет, езжайте, я сама, – ответила Ирма.
4.
– Понимаешь, – заглядывая Агаше в глаза, говорил Дюрыгин, – на Москве ведущих с ядерно-атомной харизмой раз-два и обчелся. А без ведущей – ни одно самое распрекрасно задуманное шоу не покатит.
– Понимаю, – сглатывая слюну, кивала Агаша.
Но на самом деле она до конца не все понимала.
Не понимала главного.
Этот сказочно богатый из иного мира из иной цивилизации дяденька – он ее взял для чего?
Неужели не для того, чтобы трахать ее молоденькую, как это всегда было в том грязном мире, где она вертелась-крутилась свои девятнадцать с половиною лет.
Это непонимание – зачем и почему ее берут в иной блистательный мир – было сродни тому непониманию героев научно-фантастических романов, зачем пилоты летающих тарелок с марса и альфа-центавры похищают нас землян? Затем, чтобы вживлять в мозг электроды? Чтобы пить нашу кровь? Чтобы инплантировать в матку земной девушке свои эмбрионы? Чтобы забирать донорские органы – печень, мозг???
Агаша не верила и не понимала.
Или в другом порядке – не понимала и не верила.
Зачем он подобрал ее на городской помойке – этот блистательный небожитель?
Вот если бы ее позвал к себе в свою дорогую машину старый потный азербайджанец с полным ртом золотых зубов – тогда Агаше было бы понятно, чего от нее хотят.
А тут…
Но Дюрыгин терпеливо объяснял.
– Нету на Москве классных ведущих, это тебе понятно?
– Да.
– А Новые шоу делать надо?
– Надо…
– Но ведь телеведущие откуда-то ведь берутся, верно ведь?
– Верно.
– Так почему не попробовать сделать новую из тебя?
– Ну, я не знаю…
Дюрыгин глядел ей в глаза и она смущалась этого взгляда.
А про себя вдруг подумала, вспомнив булгаковского пса Шарикова, – ну, свезло мне, свезло…определенно бабка моя согрешила с водолазом… Зачем он взял именно меня? Вон у него какая красивая женщина с ним была, которой
– Для начала я тебя прокатаю в массовках на тех программах, где смогу договориться с продюсерами, – сказал Дюрыгин, – надо, чтобы ты пообвыклась с камерой, светом, понимаешь?
– Понимаю, – кивала Агаша.
А недоверчивое девичье сердечко – противоречиво твердило – не понимаю, не понимаю.
Не понимаю зачем.
Зачем все это?
Если б он захотел ее оттрахать – сказал бы просто, мол давай, я так хочу.
И она бы пошла с ним.
Но он не предлагал.
Странно.
А чего в ней еще хорошего, кроме молодого тела? Чего в ней такого ценного еще, чтобы с ней возиться?
Но Дюрыгин не объяснял всего до конца, потому как сам во-первых еще сомневался, а во-вторых не хотел смазать, сглазить, сбить самой Агаше прицел. Она не должна знать, что она Элиза Дулитл, а он ее Пигмалион.
Иначе – она не сможет.
Глава 5
1
– Наглость – второе счастье, – поговаривала бабушка Джона.
А что есть наглость?
И что такое талант?
Один умный мужчина с которым Джону как то довелось вместе отбывать на предварительном, говорил, что талантливость в русском понимании этого свойства личности это и есть наглость Мужчину того звали Валерием Сергеевичем, вообще он был бухгалтером, но книжек очень много читал. Так вот Валерий Сергеевич говорил Джону, что еще классик в Х1Х веке писал, де – талантливость вообще присуща русскому человеку, что и отличает его от прочих, и от европейских народов в частности.
Талантливость русского человека состоит в его необремененном знаниями бесстрашии перед любыми задачами. Прикажут быть акушорами – будем акушорами, говорил театральный критик Кукольник. Но хоть и говорил он это несколько по иному поводу, мол мы-русские за все горазды браться по велению высокого начальства. Но в главном и Кукольник был прав. Обремененные знаниями академики Иоффе и Ландау с Семеновым и Капицей – не брались за создание атомной бомбы. Скромничали. А необремененный никакими знаниями по физике Лаврентий Берия – взялся. И сделал.
Вобщем, рассуждал Валерий Сергеевич, наглость, самоуверенное хамство по отношению к всеобщему духу сомнения, присущему людям образованным и культурным – это и есть талантливость.
Браться за любое дело.
Авось – выйдет.
Но ведь и получалось.
Особенно в русском бизнесе конца ХХ века.
Сколько откровенно отмороженных полу-грамотных дураков тогда разбогатело.
Вот и в культуре и искусстве.
Наглость, уверенное высокомерное ощущение собственного превосходства над скромными и неуверенными в себе, рефлексирующими интеллигентиками.