Нейроны льда
Шрифт:
Учительская располагалась в небольшой комнате, и чтобы оставить супругов наедине, Еве Ивановне пришлось бы наступить на колено Виталия или перелезть через заваленный бумагами письменный стол – оба варианта в узкой юбке оказались неприемлемы, поэтому она как водиться, приняла безразличный вид и начала распечатывать должностную инструкцию для нового сотрудника, вернее, для трёх новых сотрудников. Ах, да ещё ожидается женщина с редким именем Домна.
– Кстати, – разбила тишину Ева. – Где господин Старостин? Мы не очень поняли, будет ли он вести экономику или географию.
– Не в школе, – бросил Виталий безразлично, затем обернулся, вспоминая о Еве. – Он решил полгода поработать в «Иване Царевиче» дворником. – В глазах Виталия вспыхнули смешинки. Рядом с ней на дешёвом школьном
– А Домна Аскольдовна?
– Она вас тут завтра навестит. – Улыбнулся Виталий. Его насмешило вдруг, что с приходом жены он начисто забыл о Домне. Пора уже познакомиться с клиенткой что ли.
Ева Ивановна не нашлась, что ответить. Уверенная улыбка Виталия смущала и жгла – ничего не делая, он переворачивал её жизнь с ног на голову. Её бросило в приятный испепеляющий до костного мозга жар, захотелось снять и швырнуть прочь пиджак и блузку, но Виталий уже отвернулся, собирая бумажки в папку. Поднялся, и, набрасывая куртку, стал выяснять как лучше проехать к «Ивану Царевичу», как выглядит здание, как имя отчество заведующей. И она не могла не отметить приятный запах его одежды, свободу энергичных движений и лаконичную складность слов, при каждом из которых его губы немного изгибались, и Еве Ивановне казалось, что произнося заурядные фразы, Виталий целует воздух между им и ею… Любой настолько ухоженный человек не преминул бы погарцевать, меняя позы или зацепить окружающих меткой шуткой. Этот же мужчина просто живёт, интересуясь прежде всего собственным мнением. Еву в буквальном смысле возбуждала небрежная самодостаточность Виталия, и в то же время она вдруг задалась вопросом – не превратилась ли в старомодную клушку на этой работе. Насколько скучной она выглядит именно сейчас? В его глазах.
Глава 2. Иван Царевич
Фрол аккуратно припарковал машину вплотную к изгороди детского сада, между лохматым кустом молодого карагача и грязным каменным вазоном, расколотым посередине. Домна беззвучно вздохнула.
Сейчас оба они искренне усомнились в здравом смысле того, что собрались сделать, но поскольку никто из них не стал объявлять о сомнениях вслух, пришлось выйти из машины и сделать серьёзные лица. В воздухе висел густой туман, образованный мельчайшими капельками дождя Ветер то буйствовал, то затихал. Кривые железные пруты унылой изгороди, выбитые из направляющих и ржавые по местам, служили дополнительным напоминанием об уровне оснащённости территории «Ивана Царевича». Там и тут, невпопад красовалась назойливая кривая поросль карагача. Порывистый ветер силился разогнать дождливый туман, но капли небесного конденсата были повсюду и резкие порывы только усиливали влажный холод. Домна недовольно нахмурилась и подняла воротник. Фрол ступил во двор следом за ней. Вытянутые прямоугольники клумб по обеим сторонам от тяжёлой железной калитки всё лето мучительно растили на себе вялые бархатцы, и вялые петунии с чахлыми цветками, забрызганными капельками грязи в результате небрежного полива. Ближе к парадному входу расположился клочковатый с проплешинами газон и круглая, как видно, образцово-показательную клумба, возле которой спиной к калитке присела женщина в нарядном платье, обутая в туфли на высоких каблуках. Она ёжилась от ветра и движения её имели торопливый характер дрожащего в ознобе человека.
– День добрый. – Произнёс Фрол тихонько над самым ухом незнакомки.
Та вздрогнула и испуганно поднялась, обернувшись.
– Это садик «Иван Царевич»? – поинтересовался он любезно.
– Да. Вы не ошиблись. – Ответила брюнетка. Челюсть её чуть заметно подрагивала. Длинные распущенные волосы развивались на холодном ветру как флаг, а худое тело и тонкое чёрное платье из костюмной ткани усиливали впечатление пронзительной беззащитности.
– Войдёте вместе с нами. Вам холодно. –
– У меня осталось только пять минут на прополку. Потом уже утренник начнётся.
– Бред собачий, – отрезал Фрол. Его подчинённые не противоречили. – Мы немедленно зайдём, и вы поможете нам отыскать заведующую.
– Что это вы задумали? – Опасливо скосила глаза брюнетка. Шею и обнажённые её плечи покрывали мурашки.
– Я ваш новый дворник. – Произнёс Фрол, словно сообщая о непристойности.
– Хорошо, идёмте, – пожала плечами брюнетка.
– Меня зовут Фрол Андреевич, – произнёс он, беря новую знакомую под руку. – А вас?
– Анисия Сергеевна.
Уже внутри здания Фрол тёплой широкой ладонью бережно взял её ледяные пальцы. Анисия невольно вздрогнула, она порядком замёрзла за те двадцать минут, что после оскорбительной ругани заведующей активно пропалывала клумбу. Ещё один момент небытия в её жизни. Хочешь работать – терпи, выворачивает на изнанку, рвёт желчью от терпения – закройся в небытие или тебя сломают. Анисия приходила на работу, успокаивая себя одной только маленькой надеждой – двадцатое марта наступит. Именно в марте её берут на другую работу. Именно в марте она покинет это омерзительное здание навсегда… и перестанет слышать клокочущий (как от застрявшего в глотке вчерашнего пельменя) голос своей начальницы. Анисия перестанет чувствовать запах старых тряпок – этот запах распространяется от всего: от рук, из кабинета, со звуками голоса Весты Самуиловны Правищевой… Всё чаще Анисиии казалось, что она сходит с ума, что до первого марта целая жизнь. Прикосновение Фрола было прикосновением живого человека к мертвецу. Она взглянула на него с сожалением. Если жизнь заставила такого уверенного в себе мужчину как он искать работу у Правищевой, то плохи его дела – наркоман, алкаш или досрочно освобождённый? Возможно, игрок… а жаль. Жаль, что Фрол не прошёл мимо и теперь непременно придётся узнать, в чём его низость. Местные сплетницы непременно вывернут его наизнанку. Ездил бы он мимо проклятого садика на работу и обратно, можно было бы провожать глазами и обольщаться, что с ним порядок и существуют хорошие люди на земле.
– Здравствуйте, как приятно видеть новых сотрудников, – провозгласила заведующая детского сада Веста Самуиловна Правищева, вплотную приблизившись к Фролу. Кабинет её располагался сразу после входа и она могла выпрыгивать словно чёртик из табакерки в любое удобное время. Однако, слово «выпрыгивать» плохо подходило госпоже Правищевой. Дряблые щёки конкурировали с маленькими глазками на отёчном лице. Тщательно прокрашенные короткие волосы не могли уже удачно обрамлять лицо – предательские губы – заведующая даже из положения сидя двигалась губами и грудью вперёд. Собеседник, как правило и запоминал: монумент стареющего тела, маленькие глазки и довольные губы до отвала наевшейся заведующей.
Тучная фигура её много лет назад лишилась последнего намёка на пропорции, даже сшитая на заказ одежда бессильна была подчеркнуть безвременно исчезнувшую талию или скрыть хоть одну из массивных кожных складок. В дополнении к этому, злодейка судьба наградила всесильную Правищеву длинными ногами и маленькими стопами, которые, казалось, по волшебству удерживают тучную фигуру подобно костистым ногам старой цапли.
Безмолвная в недоумении от запахов дешёвой кухни и вида обшарпанных бумажных обоев в маленьком холле здания, Домна остановилась поодаль и с любопытством рассматривала сначала Анисию, чей испуг незаметно рассеялся в присутствии Фрола, затем Правищеву, с её манерой сюсюкать со взрослыми людьми, кокетливо складывая трубочкой слюнявые губы. Навязчивые губы… «Каменная харизма, – заключила Домна. – Заведующая вся как сжатый кулак».
Не в силах подавить брезгливость, Домна старалась не прикасаться к предметам. «Милостивый Господи, – вздохнула она. – Лучше бы я устроилась работать в книжном магазине крошечного Римини». Не успела Домна поднять взгляд от созерцания своих туфель, как встретила уколы глаз Весты Самуиловны. Домна выдержала взгляд, не пуская ближе… в этом-то и было всё дело. Как психолог она могла много больше, чем от неё потребуется здесь, в этой замызганной конторе, специализирующейся на воспитании детей.