Нейтралы
Шрифт:
С охотничьей командой одного из таких племен мы однажды столкнулись. Надо сказать, что фейри очень сильно друг от друга отличаются. К примеру, гоблинов разных кланов очень просто отличить друг от друга, примерно, как азиата легко отличить от негра. В то же время, в том, что они именно гоблины, сомнений не возникнет. Точно такая же ситуация с лесными фейри, иногда ошибочно называемыми эльфами. Эльфы – самостоятельный подвид, наиболее известными представителями которого являются домовики.
Встреченная нами группа принадлежала к клану Фазаньего Пера, и при виде нас идущий первым старшак завопил, потрясая копьём:
– Люди! Это наша земля!
Дядя Оливер немедленно остановился и показал ему пустые ладони.
– Это ваша земля! Мы идем по ней по Праву Дороги!
Лесной немедленно прекратил делать угрожающие жесты и совершенно спокойно согласился:
– Вы идете по Праву Дороги, люди. Куда идёте-то?
Пока охотники беседовали, я стоял в сторонке и разглядывал лесных, напротив точно так же поступали двое младших фейри. Нам в разговор старших вмешиваться нельзя, это посчитают грубейшим нарушением этикета, поэтому только и остаётся, что слушать да впитывать чужую мудрость.
Лесные внешне походят на людей, только маленьких. Метр или чуть выше. Черты лица не детские, не кукольные, движения резкие, они не стесняются эмоций и ярко проявляют их. Кожа смуглая, волосы либо каштановые, либо цвета спелой пшеницы, глаза зеленые или карие. Откуда взялась байка про то, что у них есть крылья, точно не знаю – скорее всего, начало слухам положили подсмотренные полеты фейри стихии воздуха. Есть у тех расовая особенность, другим видам недоступная. Магией в человеческом понимании фейри не владеют, зато у них есть способности, плотно связанные со стихиями и развить их они могут до чрезвычайно высокого уровня.
Что бы там в человеческих сказках ни говорилось, фейри смертны. В зависимости от вида, живут от пятидесяти лет до восьмисот, вожди племен и старейшины – читай, сильные маги в их понимании, – вполне способны и дольше протянуть. Жить вечно могли только высшие, сидхе или, по-другому, дини ши, около тысячелетия назад покинувшие наш мир. После их ухода среди оставшихся фейри началась распря, позволившая магам захватить часть земель и укрепиться на них.
Возвращаясь к охотникам. Практика обучения молодежи сложилась давно и меня без лишнего напряжения прогоняли по давно отлаженной программе. Учили ходить по лесу, правильно смотреть, носить амуницию, чувствовать возможную угрозу, стороной обходить потенциально опасные места и много чего ещё. С шутками, прибаутками и, разумеется, расспрашивая о Хогвартсе. В обществе школа имеет культовый статус, а последние два года вокруг неё происходило достаточно вызывающих интерес событий, так что байки очевидца хотели послушать все.
Водить меня по лесу не перестали и после возвращения деда и бабушки из Америки. Я очень удивился, когда, вернувшись в поместье (мы отсутствовали два дня, ночевали в укромном уголке) увидел Джарвиса. Выглядел дедуля… не знаю, как сформулировать. Потрепанным, только не физически. Присмиревшим. Должно быть, разговор с тётей Хелен вышел тяжелым и наговорила она отцу многое, причем умудрилась подобрать максимально болезненные слова, пробившие его броню самоуверенности.
К тому времени Кеннер слился, меня учила завершившая заказ мама. Занятия с прадедом не прекратились, насчет охотников сказал, пару раз со мной беседовала горячо одобрившая поступление в целительский кружок госпожа Мелисса. Дядя Фрэнк, наш лучший специалист по окклюменции, сейчас находился в Польше, поэтому на вопросы отвечал и контролировал успехи опять-таки прадед Питер. Словом, отдых получался весьма специфический.
Дедушка Джарвис пару дней походил смурной, потом успокоился и вспомнил про внука. Который, по его мнению, излишне расслабленный и вообще ничем полезным не занят. Впрямую он, конечно, ничего подобного не сказал, просто заявился в семь утра и сообщил, что тренировки начинаются. Понятно, в кого пошел бешеный жаворонок Кеннер.
На моё удивление, нагрузки возросли не фатально. О досыпании речи не шло, занимались мы до одиннадцати, после чего у меня оставался час на водные процедуры и завтрак, затем следовало идти либо к прадеду, либо ещё куда. Тем не менее, силенки оставались. Учил меня Джарвис разному, причем, в отличие от прошлого года, объяснял не только «как», но и «почему». Раньше я бы его не понял – почти всё, сказанное им, имело отношение к целительству.
– Настоящий целитель у нас всего один, Мелисса, - рассказывал дед. – Зато работать санитарами могут практически все. Уровень выше желателен, но для наших целей не обязателен. Хотя, возможно, мы не правы и приоритеты придется менять.
– Почему?
– Мы - молодой клан, Райли, - недовольно скривился Джарвис. – Нам и двух сотен лет нет. То, что у нас полтора десятка мастеров, ничего не значит – по знаниям мы уступаем многим другим кланам и семьям. Знаешь, почему предки в Школу Плоти ударились?
– Нет, откуда?
– Ничего другого не было. Джеймс Стивенс, наш основатель, женился на дочери изгнанника из старого мерсийского рода Алвео, её приданым стали обрывки семейных хроник. Очень удачный брак для полукровки. Мы тащили куски отовсюду, собирали знания, где только могли, и перед войной с Гриндевальдом уже имели полное право называться кланом. Только куски – всё равно не полноценная система.
Прежде я о таком не задумался, а сейчас, после разговора с дедом, взглянул на клан с иной точки зрения. Маги не равны, есть маги слабые, есть сильные, и есть мастера, достигшие вершины в избранной специальности. Однако мастера тоже не равны. Кто-то получает вожделенный титул и на том успокаивается, другой откладывает диплом в сторону и продолжает совершенствоваться. Неявно считается, что рубеж возраста в двести-двести пятьдесят лет способны пересечь только вторые – они успеют в достаточной мере измениться для перехода на следующий уровень личной эволюции. Причем изменения не столько физические, сколько духовные и интеллектуальные.
Перешедшие в «высшую лигу» маги живут своим параллельным социумом, не смешиваясь с обычными волшебниками. Они не прячутся, посещают те же рестораны и театры (в Лондоне есть целых два театра), их вполне можно встретить на улице или на очередном заседании Гильдии. В политику они предпочитают вмешиваться чужими руками или не вмешиваться вовсе. Их мало, всегда было мало, а после войны с Гриндевальдом, когда Европа полыхала, стало ещё меньше. В войне с Волдемортом они участвовали минимально – по разным причинам.
У нас в клане «высших» нет банально в силу возраста. А вот у Артура через дом живёт милая старушка, помнящая королей из династии Стюартов и называющая Дамблдора «тот рыжий мальчонка». Может, мы ещё поэтому в Министерство раньше не лезли и в принципе в Британии не светились? Тогда что изменилось сейчас?
Да ничего не изменилось. Занимаемые родственниками должности не особо высокие, монополией на рынках или какими-то особо лакомыми кусками мы не владеем. Просто мы стали достаточно сильны, чтобы попробовать откусить кусочек от жирного министерского пирога. Сейчас на нас смотрят, прикидывают и, в принципе, не возражают, но, если станем наглеть – щелкнут по носу.