Незабудка
Шрифт:
— Я не боюсь тебя. — Алана медленно водила головой из стороны в сторону, влажные губы скользили по губам Рафа, она вдыхала его тепло и саму жизнь.
— Я никогда не боялась тебя, — промолвила женщина.
Алана почувствовала, как сильная рука Рафа коснулась шеи, нежные пальцы ощупали золотую цепочку, которую он ей подарил, она ощутила слабую шероховатость кончика пальца, задержав-шегося на часто пульсирующей под нежной кожей жилке. Вздохнула и беспомощно обмякла в его руках.
Рафаэль склонил голову, губы нежно ласкали шею, язык коснулся
— Да, — произнес Раф внезапно охрипшим голосом, — это моя мечта. Твоя реакция, твое страстное желание, то, как поднимается под моей ладонью сосок на твоей груди, жаждущий моего прикосновения.
Алана прильнула к нему, тело ее извивалось при каждом движении, наслаждаясь сильными мышцами бедер Рафа, его телом, нежной тканью его фланелевой рубашки. Руки женщины скользнули выше, подобрались к голове, с тихим стоном она погрузила пальцы в его волосы.
— Словно норка зимой, — выдохнула она, — густая, мягкая, шелковистая.
Пальцы чувственно перебирали волосы, Алану охватывала дрожь, когда Раф выгибался при ее ласках, его тело извивалось, поглаживая ее.
— Я так хочу почувствовать всего тебя, — прошептала она. — Всего без остатка. И отдать тебе всю себя.
— Так будет, — пообещал Раф. Лаская, он покусывал ее шею: прикосновения были нежными и страстными одновременно.
— Я подарю тебе себя, всего, до последней капли, — проникновенно произнес он. — Взамен возьму тебя, каждую частичку твоего тела.
И все же когда Рафаэль говорил, объятия его ослабевали. Хотя он и был уверен в том, что она не собирается убегать, он по-прежнему контролировал свои действия. Но у него не возникало больше чувства, что он не успеет добиться ее ласки, ее нежности лишь потому, что она испугается и отпрянет.
Алана не сопротивлялась его силе. С каждым вздохом, с каждым ударом сердца, с каждым прикосновением она становилась ближе.
Медленными движениями Раф развязал пояс тяжелого халата. Затем снял его с Аланы; чувственные пальцы наслаждались очарованием мгновения и осязанием женщины, которая повернулась к нему, улыбаясь.
Раф бросил халат на кровать, темно-синяя ткань маняще мерцала в отблесках огня. Он не замечал этого. Он видел только ее и тонкую, длинную, до самого пола, ночную сорочку, по цвету напоминающую сумеречный лес.
Поблескивали крохотные ровные серебристые пуговки, в них отражались танцующие языки пламени. Серебряные, в виде кружочков, отблески огня, разбросанные по сорочке Аланы от горловины до линии бедер, соблазняли Рафаэля очертить пальцем контур каждого из них. Пальцы задержались на пуговицах, нежно массируя небольшую упругую округлость ее живота, затем продолжили свои путь вниз.
Когда он поглаживал нежный изгиб ее бедер, дыхание буквально выплескивалось из Аланы. Ласки его усиливались: он то натягивал
Раф тихо рассмеялся, торжество и страсть слились в одном звуке. Затем застонал, почувствовав, как сквозь тонкий атлас сорочки пробивается жар ее тела, разливается, подобно теплым лучам восходящего солнца.
— Ты просто немилосердно соблазняешь меня, — прохрипел он.
— Кто бы говорил, — дрогнувшим голосом отозвалась Алана.
Раф медленно отступил, еще раз прошелся пальцами по ряду крошечных пуговиц, заканчиваю-щихся как раз у углубления на шее. Пальцы задержались на первой пуговице, пытаясь расстегнуть ее.
Но пуговичка была слишком маленькой, слишком неподатливой, а рука его далеко не твердой: с каждым вздохом острее ощущал он сладостный аромат сильнейшего желания Аланы.
— Этой бы сорочкой испытывать терпение святого, — бормотал Раф, веселье и страсть смешались в голосе.
Женщина наклонила голову, чтобы коснуться губами пальцев Рафа. Зубы нежно сжали косточки суставов. Язык скользил между пальцами, лаская чувствительную кожу.
— Ты мне мешаешь, — прошептал он.
— Вырез достаточно широкий, поэтому я и не волнуюсь насчет пуговиц.
— Но я столько раз мечтал, как буду медленно раздевать тебя, очень медленно…
Подняв глаза, Алана увидела, что Раф улыбается и в то же время выглядит очень серьезным. Взгляд его горящих глаз вызвал в ней чувство сладкой истомы.
— Я собираюсь получить удовольствие от каждой пуговицы. От каждой обнажающейся частички твоего тела. И, когда я сниму с тебя сорочку, я буду любоваться тобой; в одежде, сотканной из отблесков пламени.
Рафаэль говорил, а глаза его пылали, огонь желания охватил и Алану.
— Я даже не буду сначала прикасаться к тебе, — продолжал он, нежно проводя кончиками пальцев по мягким губам Аланы, — буду просто смотреть на тебя и вспоминать те мгновения, когда видел тебя лишь в мечтах. И об этом я тоже мечтал, мечта в мечте.
Женщина была охвачена сильнейшим волнением: слова Рафа ласкали ее так же сильно, как и его рука.
Он видел, что она дрожит, ощущал пальцами теплые волны ее дыхания. Он протянул обе руки к длинному ряду пуговиц, как вдруг буквально обезумел: грудь Аланы коснулась чувствительной кожи на внутренней стороне запястий.
Ему было настолько приятно, что он не мог удержаться, чтобы осторожно не провести запястьями по нежным упругим бугоркам. Ее грудь откликнулась на его ласки, соски смело вырисовывались под нежной дразнящей тканью ее ночной сорочки. Раф наклонил голову и начал зубами ласкать верхнюю часть ее груди. Ответная дрожь сотрясала тело Аланы, он хотел стонать от удовольствия и подступившего вдруг желания. Хотел разомкнуть ее нежные бедра и ощутить приветливое шелковистое тепло, окутавшее его. Он очень хотел этого, и тело содрогнулось от сладостной страсти.