Нежилец
Шрифт:
Самсонов встал, Дремин тоже.
— Спасибо, Павел Петрович, — проговорил Самсонов. Он отлично понимал, что начальник мог вообще не допустить его до расследования. Башметов же назначил его главным. — Это… действительно очень важно для меня!
Башметов махнул рукой:
— Я понимаю. Только держи себя в руках, договорились?
Полицейский кивнул:
— Ну, все, идите.
Самсонов и Дремин заговорили только на улице.
— Слушай, я понимаю, что ты чувствуешь, — сказал следак, останавливаясь возле крыльца. — В смысле — могу себе представить. Наверное.
— Спасибо, — сдержанно кивнул Самсонов.
Ему не хотелось об этом говорить: еще неизвестно, может, этот случай просто похож на тот, который имел место много лет назад. Преступник, убивший Марину, был пойман и умер — дело закрыто. Против Хоботова нашлись неопровержимые улики — Самсонов тщательно изучил материалы, когда начал работать в полиции. Никаких сомнений в его виновности не возникало.
— Просто имей в виду, что лично я сделаю все, что понадобится, — сказал Дремин. — Можешь на меня полностью положиться.
Самсонов молча пожал ему руку.
— Возможно, это просто совпадение, — проговорил он. — Скоро все выяснится.
Верил ли он сам в это? Скорее, хотел верить.
Они с Дреминым сели в машины и поехали в восточную часть города. Миновав площадь Победы, вырулили на Костюшко и через десять минут остановились перед железными воротами, где уже выстроились автомобили членов опергруппы и криминалистов. Навстречу им вышел Морозов, на ходу прикуривая от зажигалки «Зиппо».
— О, здорово! — кивнул он. — Полтавин уже приступил, просил никому не входить. Ну и зрелище там, я вам скажу. — Опер покачал головой и выпустил струю дыма.
У Морозова было костистое лицо с шапкой рыжеватых волос, голубые глаза, которые он имел привычку часто щурить, даже если не было солнца, и мелкие веснушки, заметные, только если присмотреться. На его желтой куртке была куча карманов, всегда набитых под завязку. Казалось, у Морозова с собой было все, что могло понадобиться в любой ситуации. Коллеги шутили, что в случае конца света он непременно выживет. Опер на это только ухмылялся.
— Уже что-нибудь известно? — спросил Самсонов. Он вполне мог представить, что именно творится на месте преступления. Ошметки плоти, куски органов, осколки костей. Убийца наверняка, как и в прошлый раз, не закрыл утилизатор до конца — ему словно нравилось стоять в кровавом дожде.
Морозов почесал веснушчатый нос.
— Нет, — сказал он. — Ничегошеньки.
— Даже пол погибшего?
Морозов невесело усмехнулся:
— Шутишь?! Там кровавое месиво.
Было заметно, что у него нет никакого желания ни вспоминать то, что видел, ни говорить об этом.
— Завод уже год как не работает, насколько я знаю, — сказал Самсонов. Его не волновали эмоции коллег, он считал, что каждый должен делать ту работу, за которую взялся, и не канючить.
— Ага. — Морозов кивнул. — Убийца привез с собой аккумулятор и подключил его к утилизатору. Замок на воротах цеха взломан — просто сбит молотком и фомкой.
— Тут поблизости нет работающих предприятий?
Морозов отрицательно покачал головой:
— Завод здоровый, метров двести в длину. А вокруг — склады, там только сторожа сидят ночью.
Самсонов невольно представил, как убийца привозит жертву туда, где ее ждет смерть, — в заброшенное, темное помещение, пропахшее плесенью и крысами. То же самое было и тогда, много лет назад… Он усилием воли отогнал от себя мысли о Марине и быстро спросил:
— А убийство было совершено ночью?
Морозов кивнул:
— Полтавин сказал, что не раньше десяти вечера и не позже двух ночи.
— Кто обнаружил тело?
— Не знаю. В смысле — это был анонимный звонок. Из таксофона на углу Звездной и Ленсовета.
— Они еще остались? — удивился Самсонов. — Я думал, давно все поснимали.
— Я тоже удивился, но кое-где еще стоят.
— А кто звонил хоть: мужчина или женщина?
— Мужчина.
— Что он сказал? Конкретно.
Морозов достал из одного из бесчисленных карманов маленькую блестящую пепельницу и затушил в ней окурок: привычка, которую он завел, чтобы не мусорить на месте преступления. Самсонов ее одобрял.
— Надо запись прослушать, — сказал опер. — Я дословно не помню. Кажется, просто сообщил, что по такому-то адресу находится труп. Говорил он секунд двадцать, потом повесил трубку.
— Там есть поблизости камеры видеонаблюдения?
Морозов с сожалением цокнул языком:
— Нет. Мы это сразу проверили.
— Ворота были заперты, когда вы приехали?
— Да. Цепь и замок.
— Старый или новый?
— Новый. Цепь тоже. Я думаю, убийца привез их с собой и заменил ими те, что были раньше.
Самсонов нахмурился:
— Зачем?
— Скорее всего, он срезал цепь кусачками.
— Здоровенные же кусачки для этого нужны, — заметил Самсонов.
Морозов пожал плечами:
— Но такие есть.
— Знаю. А следы?
Морозов махнул рукой:
— Полно! И обуви, и шин. Ребята Полтавина ползают сейчас по земле, собирая все, что могут обнаружить. Похоже, убийца даже не пытался их уничтожить.
— Странно, — заметил Дремин.
Опер кивнул:
— И не говори. Может, он хочет, чтобы мы на него вышли?
Дремин усмехнулся:
— Ты сам-то в это веришь?
Морозов покачал рыжей головой:
— Не особенно. Отдает кинематографом.
Самсонов кивнул:
— Вот именно. С другой стороны, почему-то убийца не опасается, что следы выведут нас на него. Почему?
Морозов пожал плечами:
— Наверное, считает, что таких шин полным-полно.
— И он прав, — проговорил Дремин. — Чья это территория? — добавил он, оглядевшись. — Кто владелец? Ему сообщили?
— Да. Некий Эдуард Семенович Збруев. Он купил территорию завода, когда тот обанкротился, чтобы перепродать, но покупателей пока не нашел. Он едет сюда.