Неживая вода
Шрифт:
— Пахнет… чужой кровью, — утробно произнес черт.
Он наклонил голову, отчего вся левая сторона его головы погрузилась в густую тень. Игнату показалось даже: видит он перед собой не человеческое лицо, а одну из тех безглазых волчьих морд, что венчали частокол снаружи. И вздрогнул, когда в его плечо с коротким всхлипом уткнулась Марьяна. Игнат тихонько сжал ее руку своими дрожащими пальцами, но не произнес ни слова.
— Разные ко мне люди захаживают, будто сам не знаешь, — тем временем подала голос ведьма. — Как еще
— Сам-то, поди, к очередной смазливой селянке заглянул, а на меня пеняешь. Иди лучше в баньке попарься, чужой дух с себя смой. А после поговорим.
— Не… теперь.
Темный силуэт качнулся в сторону, и Игнат вздрогнул в своем укрытии, подумал тревожно: "Заметил?". Но черт тяжело опустился на деревянный стул, отчего тот отозвалась протяжным скрипом, и сказал:
— Я голоден.
В молчании ведьма накрыла на стол. И, пока черт ел, присела на лавку рядышком, подперла ладонью щеку.
— Где же носило тебя? — спросила она своим хрустальным певучим голосом. — В каких землях скитался?
Черт в молчании допил из кувшина топленое молоко, утерся рушником, и только после этого ответил глухо:
— Будто не знаешь… дальше Опольского уезда мне ход заказан.
Ведьма вздохнула.
— Знаю. Надолго ли вернулся?
— До новолуния.
Игнат почувствовал, как Марьяна еще сильнее вцепилась в его руку, и понял ее волнение — в новолуние должен был приехать Витольд. И это могло быть опасно.
"Мало кто после встречи с ним в живых остается", — вспомнились слова ведьмы.
— А все же, — снова подал голос черт, — болезнью у тебя пахнет… и страхом.
Он медленно повернул голову, будто закосневшие мышцы повиновались ему с трудом. В темных провалах глазниц сверкнул одинокий болотный огонек зрачка.
"Он видит меня! — пронеслась в голове пугающая мысль. — Вот теперь он действительно увидел…"
Игнат в страхе отвел взгляд, хотел перекреститься, но руки почему-то одеревенели и не двигались. Марьяна уткнулась лицом в его плечо и дышала прерывисто, хрипло.
— Не будь таким мнительным, — словно откуда-то издалека послышался спокойный голос ведьмы. — Каждый раз одно и то же. Расскажи лучше, что видел? Скучал ли по мне?
С колотящимся сердцем Игнат снова глянул в прореху: черт сидел на месте, сгорбившись и низко опустив голову. За его спиной тени продолжали свой беспокойный танец, и в отблесках свечи лицо казалось искусственным, будто маска.
— Молчишь, — произнесла ведьма и горько усмехнулась. — Да я и сама знаю, что не скучал. Нет у черта души. Потому и человеческих чувств нет.
Она поднялась из-за стола, и тогда навий протянул длинные восковые пальцы, схватил ее за руку.
— По… годи.
Он поднялся тоже. Стул с грохотом откатился в сторону, доски под непосильной
— Подарок… тебе…
На какой-то миг тень закрыла собой подрагивающий огонек свечи, и Игнат не мог различить ничего, кроме клубящегося мрака. Но тьма быстро отступила. Мерцающий свет снова наполнил собой избушку, и сотни сияющих искр рассыпались по стенам и полу, расходясь от драгоценного ожерелья, что огненным веером вспыхнуло на шее ведьмы. Она ощупала камни дрожащими пальцами, осведомилась строго:
— Откуда взял такое? Никак, царскую особу души лишил?
— Нет, — черт медленно качнул тяжелой головой. — Грабитель мне встретился. С добычей. В глухом селе хотел спастись. Не спасся.
Он вдруг засмеялся — низким, шелестящим смехом, похожим на ливень в осеннем лесу. Ведьма тоже усмехнулась и произнесла:
— Только мне эта красота без надобности — ни людям показать, ни самой полюбоваться. Но за заботу твою спасибо.
Она протянула руку и погладила его по груди, так нежно, как влюбленная девушка гладит своего избранника. Потом спросила встревожено:
— Да что тут у тебя? Никак, рана?
Тут только Игнат заметил, что справа на одежде черта расплывается мокрое и темное пятно и подумал: "А разве можно ранить того, кто уже мертв?"
— Вот оттого ты кровь и чуешь, — продолжила ведьма. — Да что же сразу не сказал?
— Пустяки.
— Какие там пустяки! — рассерженно прикрикнула ведьма. — Молодишься все да хорохоришься! А прежней силы у тебя-то и нет, раны по волшебству не затянутся! Так зачем на рожон лезешь?
Игнат в своем укрытии даже опешил от такой вспышки. Подобрался, ожидая ответной реакции, и отчего-то вспомнил, как навь своими стальными когтями распорола щеку дяди Егора, едва тот начал говорить наперекор. Но черт не сделал ничего, только процедил сквозь зубы:
— Придет время… найду… как силу вернуть.
— Найдешь, с этим не спорю, — согласилась ведьма, нашарила пальцами брошенный рушник, подала его черту. — На вот, приложи к ране, пока зелье целебное сварю.
Вздохнула и добавила:
— Да только один не справишься. Человека в помощь найти надо.
Игнат напрягся и даже дышать перестал, ожидая ответа. Навий не спешил. Прижал к ране скомканный рушник, с явным неудовольствием проследил, как белизна материи наливается липкой пунцовой влагой.
— Хватит с меня человеческой помощи, — наконец сказал он.
Игнат хрипло выдохнул, и тут же зажал рот ладонью.
— А все же, — не сдавалась ведьма, — если я скажу, что есть человек, который ищет такое средство, что раны заживляет и мертвых с того света возвращает? Душа светлая и чистая, которая через запретные земли может пройти и с мертвой водой вернуться? Нешто такого полезного помощника убьешь?
"Это она обо мне", — подумал Игнат.
И приник к прорехе, ловя каждое слово.