Неживения – царство призраков
Шрифт:
Дети вскочили и бросились вон из кабинета, устроив давку в дверях, а на их головы градом посыпались разнообразные предметы, попадающиеся Илоне Марковне под руку, – карандаши и ручки, тетради и линейки, кусочки мела и прочая мелочь. Когда Ваня протискивался в двери, рядом с ним с оглушительным грохотом ударился в стену учительский стул, рассыпавшись на части.
Толпа перепуганных учеников помчалась по коридору, едва не сбив с ног директора. Сергей Иванович сердито воскликнул:
– Что происходит? Кто позволил устроить забег во время урока?!
– Сергей Иванович, нас Илона Марковна выгнала!
– Она взбесилась!
– Она хотела всех убить!
Ученики начали наперебой рассказывать о происшедшем. На лице директора возникло недоверие. Он прошел по коридору к распахнутой двери и едва успев войти, тут же выскочил оттуда, как ужаленный, а следом за ним вылетели и разбились об пол клавиатура и компьютерная мышь. В стороны брызнули осколки пластика.
– Черт знает, что такое! – выругался директор, оглядываясь
– Пошли все прочь! – раздался оттуда истеричный визг.
В общем, все закончилось тем, что Илоне Марковне вызвали скорую помощь. От ее безумного воя, сравнимого разве что с воем раненого бегемота, содрогалась вся школа, пока медицинские работники вели по коридорам учительницу в смирительной рубашке.
Учеников отпустили по домам. Урок английского был последним. По дороге домой Ваня вдруг вспомнил о старушке, которой однажды помог донести до дому продукты из супермаркета. С тех пор он раз в неделю приходил к ней, чтобы сходить в магазин, обычно по пятницам, потому что пятница была днем скидок. И сегодня был как раз этот день. Ваня свернул на улицу, ведущую к ее дому, и, добравшись до дверей квартиры, позвонил в звонок. Роза Петровна, так ее звали, открыла не сразу. Ваня знал, что ждать нужно не меньше двух минут, ведь передвигалась она очень медленно. Однажды как-то раз Ваня спросил, почему она не пойдет к врачу, чтобы вылечить больные ноги, и тем самым очень ее рассмешил. Роза Петровна ответила ему веселым голосом, но слова оказались грустные: «Таблеток от старости еще не придумали. Вот когда ты проживешь с мое, может, к тому времени придумают, а пока… Но это ничего, у всех стариков что-то да болит. У кого – ноги, у кого – сердце, кто слепой, а кто – глухой. Жаль только Мурку мою, кошку. Вот помру, и некому будет о ней позаботиться». «Ну нет, вы еще долго проживете!» – попытался подбодрить ее Ваня. «А это ни тебе, ни мне неведомо», – ответила старушка, и добавила шутливо: «Кошка не картошка, не выбросишь в окошко!» – и снова рассмеялась, но не весело, а как-то вяло. И Ваня пообещал, что заберет ее кошку, если – не дай Бог! – с Розой Петровной случится ужасное (он не смог сказать «если вы умрете»).
Наконец, дверной замок щелкнул, и в узкий проем высунулась ее худая костлявая рука, протягивающая скомканные деньги и листок со списком продуктов.
– Что-то долго ты сегодня, – вместо приветствия проворчал ее голос из-за двери, и Ваня от удивления не нашелся даже, что ответить. Во-первых, он пришел даже раньше на полчаса, потому что урок английского отменили из-за странной болезни учительницы. А во-вторых, Роза Петровна никогда не разговаривала с ним так невежливо. Тем не менее, мальчик взял деньги и список, и дверь тут же захлопнулась. Решив, что старушке, возможно, просто нездоровится, Ваня поплелся в супермаркет, размышляя, отчего это день сегодня складывается из одних неприятностей? И чего еще от него ожидать?
Вернулся Ваня быстро. На этот раз Роза Петровна все же позволила ему войти. Она долго пересчитывала сдачу и изучала чек, держа его трясущимися руками у прищуренных глаз. Никогда прежде она этого не делала. Убедившись, что все верно, начала рыться в пакете с продуктами, доставая их, выкладывая на стол и так же сверяя со списком.
– Хлеб. Молоко. Сметана. Яйца. Апельсины. О, а что это они такие серые? – старушка протянула Ване сетку с оранжевыми фруктами, совершенно нормальными на вид. – Глянь! Они гнилые! Видишь, серые совсем?
– Не вижу, – Ваня неуверенно пожал плечами. – Они оранжевые, по-моему, Роза Петровна.
– Нагло врешь! Принес старушке дрянь! Думал, не замечу! Дело доброе сделал! Добродетель нашелся! Лопай сам эти гнилушки! – и она со злостью швынула в него сетку, отчего та разорвалась, и апельсины покатились по полу в разные стороны, подпрыгивая, будто мячики. Кошка Мурка, лениво наблюдавшая за ними лежа на полу, подскочила от неожиданности и выгнулась дугой. Ваня поспешно юркнул за дверь и стремглав помчался вниз по лестнице. В такой крайней степени недоумения и обиды он еще никогда не находился. Размышляя о случившемся по дороге домой, он решил, что у Розы Петровны испортилось зрение, и она стала путать цвета. Все-таки она была уже очень старая. Ну, и нечего тогда на нее сердиться за это. Только вот, отчего она стала такая злая? Доброе сияние исчезло из ее глаз. Вдруг Ваня остановился, как вкопанный, пораженный ужасной догадкой. Доброе сияние… Сияние добра… Это ведь одно и то же! Не проделки ли это злостней? Что, если страшные существа каким-то образом проникают в этот мир? Что, если и соседка Ольга, и учительница английского, и Роза Петровна стали их жертвами и поэтому так изменились? Только не это! Страшно подумать, что станет с его миром, если множество людей превратится в отъявленных злодеев, которых будет становиться все больше с каждым днем! И тут Ваня совсем испугался, вспомнив одну примету, указывающую на то, что человек побывал в объятиях злостня. Люди теряли способность различать цвета и начинали видеть все в черных и серых тонах. Не потому ли Роза Петровна решила, что апельсины серые? Ох, как же все это страшно! Надо бы еще проверить, какие цвета видит соседка Ольга. С этими мыслями мальчик вошел в свой подъезд, соображая, как устроить проверку. Не может же он прямо спросить ее о том, различает ли она цвета. Тогда точно ему несдобровать. Но Ваня придумал, как он поступит.
Рискуя нарваться на грубый крик, Ваня позвонил в квартиру Ольги. Та высунулась, сердитая и какая-то взъерошенная.
– Чего тебе?
– Вот, с наступающим Новым Годом хотел поздравить, игрушки елочные принес. Они не бьются, поэтому ваш сынок может тоже ими поиграть. Смотрите, какие яркие. Синий, золотой и серебристый!
– Издеваешься? – она посмотрела на игрушки и брезгливо сморщила нос. – Они серые, не видишь разве! На что мне такое барахло? – и с этими словами захлопнула дверь перед его носом.
Ваня похолодел. Подозрения подтвердились, соседка Ольга тоже не различала цветов! Не иначе, злостень побывал у нее в гостях. Мальчик поплелся домой. Снежок радостно запрыгал вокруг него, сжимая в зубах резиновый мячик, но играть с ним Ване сейчас не хотелось. Он машинально включил телевизор и сел на диван, погрузившись в тревожные мысли. Из раздумий его вырвал голос диктора, читавшего новости. «В больницы города продолжают поступать пациенты, пораженные неизвестной болезнью. Все они подвержены приступам агрессии той или иной степени интенсивности, и у всех наблюдается сильный дальтонизм. Зрение у больных черно-белое».
Ваня в отчаянии обхватил голову руками. Злостни! Это, без сомнений, признаки присутствия злостней!
Страшная находка
Дождинка проснулась из-за бьющих в окно солнечных лучей. Она давно уже не закрывала окна портьерами, чтобы вставать вместе с солнцем. С тех пор, как в Неявь-Мире наступило благоденствие, ей жаль было пропустить даже минуту чудесного дня. После ужасов апокалипсиса (это странное слово она услышала от Вани, мальчика из Явь-Мира, спасшего Неявь-Мир от гибели) она научилась ценить жизнь. Раньше, до того, как случилась эта всемирная беда, она никогда не задумывалась, какое же это великое счастье.
Девочка выбралась из вороха пуховых одеял и подушек и в два прыжка оказалась у окна. Распахнула створки. Поток утренней свежести окатил ее с головы до ног, взбодрив, будто прохладный дождик. Рыжие локоны наполнились солнечным светом и засияли ярче пламени. Она с жадностью вдохнула чистый воздух, наполненный ароматами цветов, в изобилии пестревших внизу, на клумбах дворцового сада. Вдали простирались чудесные пейзажи родной страны Осении. Из окна спальни, находящегося на последнем, пятом, этаже дворца, видно было далеко, до горизонта. Ей нравилось по утрам любоваться этим видом. За дворцовой площадью, вдоль ровных, вымощенных желтой брусчаткой, улиц, выстроились аккуратные городские домики, двух- и трехэтажные (выше строить было не позволено, чтобы не загораживать вид из спален королевы и принцессы), с желтыми, как и брусчатка, черепичными крышами, с белыми кружевными занавесками на чисто вымытых окнах, с пестрыми цветниками вдоль тротуаров. Дома, как и улицы, пострадавшие во время апокалипсиса, отремонтировали. А вот королевский дворец, почти полностью разрушенный, пришлось отстраивать заново. Новый получился лучше прежнего. Только скромнее. Потому что королева Листопадия запретила украшать его золотом. Золотой шпиль заменили обычным, железным, как и флюгеры, а вместо позолоты, украшавшей прежде стены дворца, в этот раз использовали желтую и оранжевую краски. После нашествия золотых пауков Листопадия не могла видеть этот драгоценный металл. Приказала все золотые монеты, золотые столовые приборы, украшения и даже свою корону, увезти в горное подземелье, то самое, послужившее темницей для многих жителей страны и для нее самой, едва не погибших от тяжелого труда. Там был золотой прииск ведьмы Карагары, которая заставляла пленников, закованных в тяжелые золотые цепи, добывать золото для нее. Непокорных ведьма осыпала страшными ударами магического золотого хлыста. А новых пленников ловили на улицах ее золотые пауки, опутав всю страну золотой паутиной. Поэтому с тех пор королева, да и все остальные жители в стране, золото видеть не могли. Слишком тяжелые воспоминания оно у всех вызывало. И все золотые предметы были навечно похоронены в Карагаровом подземелье, вход в которое завалили каменными глыбами. Сама ведьма Карагара раскаялась в содеянном после чуда, случившегося в Гиблом Месте, когда Мертвое Дерево ожило, и зло, питавшее его корень многие века, ушло. Оказалось, что ведьмой была – кто бы мог подумать! – кухарка Анна, всю жизнь проработавшая на королевской кухне и имевшая репутацию доброй, трудолюбивой и порядочной женщины. Анна рассказала, что однажды нашла мешок с золотым песком в рыбьих потрохах. Каким образом он там очутился, никто до сих пор не знает. Золото оказалось колдовским. Его коварное свойство стерло память кухарки, а душа погибшей много лет назад ведьмы вселилась в нее, и бедная женщина, позабыв о муже и детях, отправилась в подземелье, считая себя Карагарой. Там она взяла в плен работавших на добыче золота водогоров, особенных гномов, которые в дождь превращались в великанов. Из пещерных пауков ведьма вырастила целую армию монстров, плюющихся золотой паутиной, с помощью которых ей удалось поработить всю Осению. Очнувшись от наваждения, Кухарка Анна долго горевала, ругая себя за совершенные злодейства, но королева Листопадия великодушно простила ее, даже добавила жалованье, отпустив с миром. С тех пор кухарка по-прежнему трудится на кухне и счастлива со своей семьей.