Нежная буря
Шрифт:
— На этом ей далеко не уехать. Общественность слыхом не слыхивала о Гренеле. А в Объединенном отряде вам всякий бы сказал, что это крайне маловероятно. Ив Гренель был просто болтун. Он не был членом группы «Освобождение», он не входил в группу «Шенье». В лучшем случае он был связным между ними. Если не веришь, посмотри в его досье.
— А вот Симона Руо с легкостью согласилась, что Ив Гренель мог убить Дюкетта. Она считает Гренеля бандитом, который мечтал править миром. По крайней мере Квебеком.
— Так вы и с Симоной Руо поговорили. Видел бы ты, сколько материала
— Она утверждает — двадцать семь человек.
— Это только те, о которых она знает. Ей о многом не сообщали.
— Безусловно, — согласился Кардинал, вспомнив выражение ее лица при мысли о лейтенанте Фогере.
— Да, весьма достойная женщина. Но не ей судить, кто убил Рауля Дюкетта, а кто его не убивал.
— Однако она знает Майлза Шекли.
— Разумеется знает. Они с Фогером очень тесно взаимодействовали, а Фогер опекал ее. Но Руо была информатором низшего звена, Джон. Пусть и очень полезным.
— Были информаторы более высокого уровня? Сейчас ты скажешь, что Даниэль Лемойн работал на ЦРУ?
Сквайр усмехнулся:
— Этот старый хрен?
— Насколько я могу судить, Симона Руо была лучшим осведомителем, какой у Конной полиции когда-либо был.
— Я к тому, что, кроме нее, помочь вам сейчас некому. Лейтенант Фогер мертв, а Лемойн и Теру разговаривать с вами не станут.
— Больше всего я бы сейчас хотел поговорить с Ивом Гренелем.
— Ив Гренель бесследно исчез с лица земли в семидесятом году, и с тех пор никто о нем ничего не слышал. Так что трясите тех, кто у вас под рукой. Совэ — вот кто вам нужен. Он работал в Объединенном отряде. Черт возьми, он практически им руководил. И, несмотря на свою склонность к уголовщине, он знает о ФОК все.
— К сожалению, он молчит, как сфинкс.
— Покажи ему вот это. — Сквайр вынул из портфеля сложенный вдвое конверт из плотной бумаги.
Кардинал взял конверт и заглянул внутрь:
— Видеокассета?
— Взял ее на память в разведслужбе, в знак нашего расставания. В отличие от них, я не считаю, что когда на нашей земле убивают американского гражданина, мы должны сидеть сложа руки. Считай это компенсацией за те проблемы, которые у тебя были по нашей милости. В общем, думаю, как только он увидит эту кассету, наш бывший лошадник и бывший заключенный станет поразговорчивее.
Сквайр поднялся:
— Я рад, что мне довелось с тобой работать, Джон. Я сейчас хочу немного отдохнуть, поразмыслить, что делать дальше. Серьезно подумываю перейти на службу в полицию. Это все твое влияние.
— Никогда себе этого не прощу.
— На своей новой работе я хочу по-настоящему помогать людям. Хватит с меня секретов, когда надо все от всех скрывать. Больше не буду помогать в этом Оттаве.
Кардиналу показалось, что Сквайр собирается отдать честь, но тот просто застегнул пуговицы пальто и снова пожал ему руку.
— Продолжай драться по правилам, — напутствовал он Кардинала и ушел.
Кардинал немного подождал, а потом спустился к Делорм и постучался. Делорм открыла;
— Что случилось? — спросила она. — По-моему, мы собирались встретиться позже, за ужином.
— Заходил с прощальным визитом Келвин Сквайр, бывший сотрудник Канадской службы безопасности и разведки. — Кардинал показал ей видеокассету. — Вручил нам подарок.
— Отлично. И что же на ней?
Они поехали обратно в Главное управление Конной полиции. Сержант Дюшарм уже отбыл, что сильно затруднило их действия. Молодой дежурный не склонен был проявлять излишнее радушие по отношению к полицейским из других провинций, не говоря уж о полицейских из других ведомств. Посоветовавшись даже не с одним, а с двумя старшими по званию, он позвонил сержанту Дюшарму домой и получил добро.
Затем начались долгие поиски пустого кабинета. Наконец Кардинал и Делорм устроились в комнате для допросов, где был телевизор и видеомагнитофон. Запись была продолжительностью меньше получаса, и, когда они ее досмотрели, Делорм сказала Кардиналу:
— Похоже, этот тип из разведки в кои-то веки дал нам что-то путное.
— Да, беру свои слова обратно. Пойдем поужинаем. Буду только рад поднять бокал за Келвина Сквайра.
Двадцать минут спустя они уже сидели в одном из отдельных кабинетов ресторана «Посольство» на Пил-стрит. Точно так же, как слово «отель» было слишком пышным для «Регента», название «ресторан» мало подходило к «Посольству». Да, здесь были скатерти на столиках, сиденья вдоль стен, метрдотель, приглушенный свет, официантки в облегающей форме и табличка «Пожалуйста, подождите, мест нет». Но все остальное — от меню до пластмассовой обшивки мебели и аквариумов-гробов без рыб, — создавало впечатление отчаянной низкопробности.
— Как ты думаешь, что случилось с золотыми рыбками? — спросила Делорм, когда они изучали меню.
— Видимо, уплыли в ресторан получше, — ответил Кардинал. — Тебе здесь нормально? Или, может быть, пойдем куда-нибудь еще?
— Я устала и страшно хочу есть.
— Знаешь, что я хочу? Бифштекс.
— А я — ассорти из морепродуктов.
— Будь осторожна. Там, скорее всего, будет большое количество маленьких золотых рыбок.
— Ничего. Я их запью большим количеством пива.
Они сделали заказ недружелюбной молодой женщине, в чьи жизненные планы явно не входила работа официантки. Кардинал был даже рад, что она обратилась к ним по-английски.
Когда принесли пиво, Кардинал отхлебнул свой «лабатт» и нахмурился, разглядывая бутылку:
— Странный вкус.
— Для квебекского рынка его варят особым образом.
— Почему?
— Потому что у франкоканадцев очень утонченные, изысканные вкусы.
— Ну да, конечно. Они этим славятся.
Делорм скорчила ему гримасу. В этот вечер она не стала завязывать волосы в пучок, и они пышными волнами спадали ей на плечи. На ней была красная футболка, которая выглядела гораздо лучше, чем имеет право выглядеть этот предмет одежды. На груди был вышит маленький черный котенок.