Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:
Или я уже съезжаю с катушек.
— Или что-то между вами произошло?
— На днях он снова подрался в школе, а затем ещё и на тренировке ему досталось, — Джейсон нервно поправлял шапку и явно испытывал вину. — Его периодически заносит в плохую сторону, я с этим пытаюсь бороться, но в этот раз он сильно нагрубил мне, а я... не смог его вразумить. И даже накричал на него... благо нас вовремя остановила мама. Всё кончилось хорошо, но неприятный след всё же остался.
Я вдруг отчётливо представила, что он испытывал в данный момент — ощущение, будто кто-то измазал в чёрной краске его идеально чистый белый холст. Его душу. Негативное чувство беспокоило
— Знаешь... в приюте у меня был друг, похожий на тебя, — от воспоминания об Алестере стало тепло и холодно одновременно. — Такой же добрый, честный, заботливый. Он тоже следил за тем, чтобы я не слишком подчинялась своим внутренним демонам, не поддавалась мнению общества. Я понимаю Хилари: тяжело в тринадцать лет оставаться самим собой, когда на тебя давит всё — от родителей и сверстников до собственных моральных проблем и сомнений. И ты даже не представляешь, как важно получать поддержку в тёмные моменты, как важно видеть от кого-то свет.
— Ты думаешь, Хилари это тоже важно? — Джейсон был поражён, что я так хорошо могла различить эмоции людей.
— Почему ты сомневаешься?
Наши взгляды на несколько секунд встретились, пока он не отвлёкся на мимо прошедших чужих родителей с детьми.
— Ну... — парень замялся, — он мальчик. Играет футбол, имеет друзей, постоянно на веселе.
— В первую очередь он ребёнок.
— И человек, — глухо проронил он, внезапно что-то для себя осознав.
— Ты разве не сталкивался с таким в детстве? Что тебя никто не понимал? — я хоть и достаточно многое знала о своём так называемом друге, но всё это были внешние факты. А что творилось у него на душе...
И почему мне в последнее время так это интересно? Так и хотелось у каждого найти свою больную точку, но не чтобы использовать, а чтобы... понять? Принять? Зачем мне это?
Что со мной?
— Ты знаешь моих родителей: они любят нас двоих одинаково сильно, заботятся, позволяют многое, особенно если хватает денег, помогают, поддерживают, но... они будто бы не терпят плохие стороны. Я вырос с полным пониманием того, что всегда должен быть хорошим и никак иначе. Что все вокруг злые, а я должен сохранять свою доброту и свет, что бы ни случилось. И даже если порой это совершенно не так. И от этого я чувствую себя иногда... ненастоящим. Словно все слова, действия, чувства — не мои вовсе, а идеального робота, который никогда не нарушает принятых семьёй принципов. Который делает так, как ему внушали, а не так, как ему самому хочется.
Я настолько внимательно его слушала, что только когда он закончил, поймала себя на удивлении. И действительно даже представить себе не могла, что у Джейсона была такая проблема — потеря самого себя в навязанных стереотипах, мнении, контроле. Пару раз я встречалась случайно с родителями друга: с виду добродушные улыбающиеся люди, очень любящие своих детей — это было видно по одним только движениям и словам. И абсолютно не скажешь, что их дети могли страдать от психологических проблем, но вот он — мальчик, не знающий себя настоящего. Где были его желания, а где начинались несбывшиеся мечты родителей. Где его успехи, а где — старания родителей. Где происходили его внутренние самостоятельные устои, а где — скопированное
Какой он был на самом деле, этот мальчик?
— Зато ты такой человек, который никогда не уйдёт и не отвернётся, — начала я неожиданно, но с каждым произнесённым словом вкладывала всё больше поддержки и желания донести нужную мысль. — А таких сейчас мало, поверь мне. Ты тот, кто не скупится на низкие устои, кто пожертвует всем ради другого. У кого никогда не пропадёт улыбка с лица — иначе как ещё подбодрить несчастных? Ты тот, кто дарит тепло не только от термоса чая, но и от моральной защиты, ведь всегда всё выслушаешь, поймёшь, поможешь. Так многим не хватает человека, который будет с тобой в трудную минуту, и мне повезло встретить тебя именно такого — стойкого, надёжного, честного. Ты самый хороший человек, Джей.
Его глаза были полны невыпакланных слёз благодарности, а в свете солнца он впервые показался мне даже очень красивым: прямые каштановые локоны, плавные черты лица и детская невинность, когда губы изгибались в широкой дуге, а щёки покрывались лёгким румянцем.
А я ничего не испытывала.
— Думаешь?
— Уверена, — это самое малое, что я могла сказать ему после всего.
И он задумался, прежде чем принять очевидную правду.
— Наверное, это и есть настоящий я.
А какая настоящая я?
Всю жизнь я считала себя богиней. Сама всё преодолела, сама прошлась по головам, сама достигла целей. Я стильная, развратная, гордая. Меня не остановить и не одолеть — божество на грани всемогущества, смерти и красоты. Нет никого выше — я и есть бесконечный предел.
Одиночество. Чужесть. Боль. Сомнения. Падение...
Я тонула в этих чувствах, как только переставала играть на публику. Маска ли это? Вторая личность? Закон собственной натуры? Где кончалась «я злая» и где начиналась «я настоящая»? Сколько было меня во мне же самой?
Кто я?
Тёплое прикосновение руки Джейсона отвлекло от тревожных мыслей.
— Можно... я тебя поцелую?
Взгляд встретился с его мечтающими, яркими серо-карими глазами, полными любви. Ко мне. И это привычно — многие парни влюблялись в меня до беспамянства, взять того же самого Генри. И Джейсон не исключение, у него шансов на взаимность столько же, сколько у пингвина взлететь. И он знал об этом. И не сомневаюсь, если всё же временами надеялся на нечто большее. Моя поганая натура — только она мешала быть нам вместе. А ещё «статус», власть и жажда развратности к каждому шикарному или хотя бы минимально достойному мужчине.
Будь мы настоящей парой, я бы давно разбила Джейсону сердце.
Однако он достоин лучшего.
Не знаю, кто первый к кому потянулся: прикрыв глаза, я уже через мгновение ощутила нежный приятный поцелуй. Совершенно не так, как с кем-либо другим и тем более с Инграмом, — Джейсон делал всё очень трепетно, ласково, осторожно. Он мягко коснулся моей щеки, притягивая к себе, и медленно углубил поцелуй, наполненный самыми чистыми эмоциями: от комфорта до полного растворения тревоги. С ним никогда не было и не будет больно, ведь он — само понимание, точно знающее, как улучшить жизнь другого. Он никогда не врал, не предавал, не бросал. И даже если с ним поступали подло, нечестивые чувства не омрачняли его сердце: грусть проходила бесследно, а вера в лучшее заживляла все раны. В мире белого света и летних лесов не шли дожди — Джейсон слишком боялся боли, поэтому не позволял себе ощущать её.