Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:
В тот же миг холодное дуло пистолета приложилось к моему лбу.
– Если ещё раз переступишь мне дорогу, я вышибу тебе остатки мозгов и даже глазом не моргну, - свирепо прорычал Вильгельм, который всегда жестоко расправлялся со своими противниками.
– А теперь выметайся из моего дома!
– Да только с радостью!
Вне себя от бешенства я развернулась на каблуках и гордо направилась в сторону лестницы. Да как он только посмел меня унизить, урод! Да ещё и повысил на меня голос, скотина! Ничего никогда не имела против него, а он ещё и обвинил меня во всём! Сделал нас врагами! Ну и пожалуйста, пусть захлебнётся в своей боли к погибшему отцу, мне его ни капли не жалко. Если
Однако не успела я ступить на первую ступеньку, как вдруг входная дверь резко открылась.
– Je ne vais plus te parler! Tu m'as secoue l'ame!?
Анна была подобна разъярённой птице - никогда не видела, чтобы она хотя бы раз выходила из себя, а тут всё сметала на своём пути, как я ещё буквально пару минут назад. Другой женский голос пытался её остановить: это Тереза в отчаянии забежала в дом, но Анна лишь грубо её оттолкнула и что-то громко воскликнула на французском, где из всех слов я поняла только «не хочу» и «видеть». О полном содержании оставалось только догадываться, но ясно одно: поведение матери выводило Анну из себя так же сильно, как и меня из-за Мэри.
– Стой здесь и никуда не уходи, иначе точно прибью, - Вильгельм сурово заглянул мне в глаза и быстро спустился вниз.
Теперь звучали три голоса - беспощадно, истошно, бессмысленно. Нужные слова не долетали друг до друга, как уже перекрывались бранью, криками и желчью - сорванные с цепей эмоции управляли языками и жадно проглатывали пущенную из вены кровь.
Чужая .
Внезапно я ощутила себя донельзя ненужной, и все эмоции как рукой сняло. Последние песчинки оседали на холодную поверхность пустыни - буря прошла, солнце не взошло, трупы остались разлагаться в ночи. Тишина настолько глубокая, что слышен гул собственного сердца. И тихий-тихий голосок всё просил их замолчать. Так и подмывало воскликнуть: «Перестаньте! Прекратите наконец шуметь и ссориться!» Ведь в моей голове и без того полная путаница и огромный ком навязчивых мыслей - и порой совершенно не тех, которых стоило слушать. До хрипоты хотелось заткнуть и их, и тех, кто внизу - проблемы Готье обрушились на голову колючими иглами, до крови впиваясь в мозг, в самую нервную систему. А я и так устала: своих дел хватало по горло, а теперь ещё и это...
«Разбирайтесь со своими тараканами сами! У меня их вон, вся душа...»
Но я молчала. Не героиня и не моральный спаситель - это участь Джейсона, но никак не меня. Пусть загнивали - я не собиралась больше никому помогать.
Зачем, если никто не протянул руку мне ?
Анна ещё продолжала ругаться с Терезой, когда поднималась по лестнице, и только бросив что-то резким голосом напоследок, она посмотрела вперёд. И замерла, уставившись на меня.
Бледная кожа. Покрасневшие глаза. Размазанная тёмно-бордовая помада. Трясущиеся пальцы, сжимавшие ткань серо-коричневого платья.
Анна была похожа на призрак себя самой - выцветшие чувства наполнились ядовитыми красками и оставили после себя лишь выжженую землю.
Она могла вот-вот сломаться, но держалась из последних сил.
– Я...
Серые глаза глаза наполнились слезами.
– Рав!..
Девушка кинулась ко мне на шею и крепко обняла, спасаясь от своей треснувшей души и затоптанного сердца. Ничего не соображая, я подняла голову и встретилась с мучительным взглядом Вильгельма. Лишь секунду
Анна была одинаково сильно нам дорога.
_____________
? Чэнъюй (по кит. «????») переводится как «разбить горшки и потопить лодки». Эта идиома связана с реальным историческим событием из истории Древнего Китая, про армию Чжан Ханя и повстанцев под командованием Сян Юя.
? Не собираюсь я больше с тобой разговаривать! Ты всю душу из меня вытрясла! (франц.)
XVII: Ни кокон, ни бабочка
Как и почти любое отчаяние, всё началось с видимого благополучия.
Маркус Зусак
— К нам гости .
«Светлая» магия Коллеров ощущалась слишком ярко на фоне остальных, верных подданных. Они считали, что незаметно пробирались к мрачному замку, но Рэбэнус чувствовал биение «героических» сердец за мили. После гибели Фрэнсиса, ещё с десяток лет назад, его родственники так и не смогли справиться с утратой и пожирающей их местью, прикрытой фальшивыми словами о «защите мира от злых существ».
Легко ненавидеть того, кто воплощал саму Смерть.
— Сколько их, Мэллори? — хрипучий голос развеял тишину зала, в котором собралась вся свита.
Взлетев в приоткрытое окно, чёрная ворона превратилась в невероятную красавицу с чёрными длинными волосами — девушка ничуть не постарела, лишь с каждым годом выглядела всё краше и краше .
Убийства приносили ей бескрайнее удовольствие помимо вечной молодости .
— Шестнадцать, господин, — прошипела Мэллори и наклонилась к влажным губам мужчины. — Я буду с вами до конца, Чёрный Ворон.
Печальные карамельные глаза, страстный поцелуй, последние чувства в грудной клетке — пустота наполняла слишком быстро, не давая возможности отвлечься от важного дела. Пожалуй, почти последнего на этой никчёмной планете.
— Победа будет на нашей стороне.
Рэбэнус окинул гордым взглядом своих последователей — десять человек, не считая его самого, Мэллори и Орла. С последним он крепко обнялся: несмотря на уверенность в своей силе, никто всё равно точно не знал, чем закончится битва.
Внезапно затянувшееся молчание, прерываемое тиканьем настенных часов, нарушилось громким шорохом. Коллеры и их товарищи в этот раз поступили не как полные идиоты: осознали, что их давно заметили, и больше не стали скрываться в тени . Их предводитель, самый старший из Коллеров, сорокалетний шатен Томас, смерил хмурым взглядом сидящего на троне Рэбэнуса и крепко сжал кулаки, готовясь к атаке.
— Вы ещё можете избежать войны, граф Донован. Если наконец прекратите грезтить о разрушении миров и усмирите вашу небывалую мощь и надменность.