Ничего, кроме любви
Шрифт:
Старуха глянула ему за плечо и хмыкнула:
— А он тебя не оставляет. Следом ходит. Даже сейчас за спиной стоит.
— К-кто… — Серёга так хотел обернуться, но усилием воли сдержал глупый порыв и нервно сглотнул.
— Да Лёха твой.
Лёха…
Держись! Держись, Лёха! Не умирай! Не умирай!
— У него теперь задача особая. — Бабка помусолила мундштук тонкими губами. — Тебя, дубину, беречь. А ты всё не тех спасаешь, герой хренов.
— Н-не тех? — прохрипел
— Не тех, — строго повторила цыганка. — Ты на той мине подорвался, но жив остался, знаешь почему?
— П-почему? — выдавил Серый. Он судорожно соображал: развод это, или взаправду всё.
— Потому что судьбой тебе написано жизнь человеку спасти. Определённому. Так что смотри, не проморгай! А то ты слеп, как крот… товарищ капитан.
Она развернулась и поковыляла прочь, а Серёга стоял, не в силах двинуться с места.
Сиреневые сумерки сменились бархатной ночью, и лёгкий ветер принёс запах хвои. Холодало.
Или это озноб?
— Чего она от тебя хотела?
Верочка появилась так внезапно, что Серый чуть не умер от разрыва сердца.
— Н-ничего… — он шумно выдохнул и плотнее закутался в ветровку. Его трясло.
— Ты хоть знаешь, кто это?
— Жуткая бабка, — честно ответил Серёга.
— Это мать Баро Алмазного, — шепнула Верочка и просунула руку ему под локоть, побуждая двинуться к посёлку. — Говорят, ей больше ста лет, и она самая сильная ведьма во всей округе.
Глава 10
Она
За окном мелькали витрины, вывески, рекламные щиты, открытые летние кафешки, шумные клубы, дорогие рестораны… Торопились домой запоздалые прохожие, а влюбленные парочки неспешно прогуливались, взявшись за руки. Жёлтые фонари светили уютным светом.
Жизнь…
Самая обычная, ничем не примечательная жизнь, за которую Кристина отдала бы всё на свете…
Антон ехал со скоростью умирающей улитки: Кристине требовалось время, чтобы привести себя в порядок.
— Всё? — хрипло спросила она, чуть подавшись вперёд.
Антоша глянул мельком и снова уставился на дорогу: его опасно подрезал тёмно-синий Опель.
— Под волосами размазалось, — сказал водила. — Слева.
Крис вздохнула, послюнявила носовой платок и принялась тереть там, где он подсказал.
Синяки, ушибы, ссадины, кровоподтёки — таковы отметины «любви» Чёрного Макса.
Тело ломило так, что Кристина еле доползла до Гелендвагена. Благо, Антоша помог забраться в машину. Переодевалась она прямо там, на заднем сиденье. Водитель поглядывал на неё в зеркало заднего вида, но Крис знала, её прелести бритоголового громилу интересуют мало: Антоша смотрел на следы, которые Горских оставил
Они как раз пересекли площадь Победы, когда Кристина, наконец, перевоплотилась в клушу. Удалила остатки макияжа, сняла украшения, нацепила очки и собрала волосы в незамысловатый пучок. Обычно на это уходило меньше времени, но сегодня она еле двигалась: Макс переусердствовал с «ласками».
— Всё? — снова спросила она. Чёртова кровь не желала оттираться.
— Вроде да, — кивнул Антоша. — Есть хочешь?
Хороший он всё-таки мужик…
— Нет. — Кристину передёрнуло: от одной мысли о еде тошнота подкатила к горлу.
Водитель посмотрел на неё. Нахмурился.
— Мне очень жаль, Крис, — сказал глухо.
Она не ответила. Закусила губу, что бы сдержать набежавшие слёзы, и отвернулась. Её била крупная дрожь.
— Ты это… — Антон с трудом подбирал слова. — Ты не плачь, хорошо?
Не плачь… Легко сказать — «не плачь»! Её жестоко избили и не менее жестоко изнасиловали самым отвратительным способом из всех возможных. Однако она не может обратиться за помощью — никто ей не поможет. Никто! она вынуждена стиснуть зубы, собрать себя по кусочкам и…
Работай сучка…
— Мне осталось убить восьмерых… — еле слышно прошептала она. Об их с Горских договоре в ближайшем окружении Чёрного знали все. И Антоша в том числе.
Водитель промолчал. Но он так громко думал, что Крис не удержалась.
— Что? — спросила, потерев синяк на запястье.
— Считаешь, он тебя отпустит?
Вот он. Тот самый роковой вопрос, который задавала себе Крис денно и нощно. В своё время она так извелась, что запретила себе об этом думать.
— Он обещал, — пролепетала она и удивилась: как же жалко и наивно это звучит!
Антон покосился на неё.
— Он мастер обещаний, наш шеф.
— У меня нет выбора. — Крис не узнала собственный голос. Такой хриплый, осипший, совсем чужой…
— Выбор есть всегда.
Удар под дых. Кристина закусила губу. Слишком уж хорошо понимала она, о чём толкует бритоголовый здоровяк. Слёзы вновь обожгли кожу. Покатались по щекам. Замерли на губах солёными каплями.
Умирать страшно. Но вряд ли страшнее, чем жить вот так…
Однако, имелся ещё один аргумент. Именно он являлся решающим.
— Он убьёт Стаса.
Грубое лицо водителя сделалось совсем каменным, и Кристина понурилась. С десяток кварталов они проехали молча. На одиннадцатом водитель заговорил:
— Слыхала про Гриднева?
— Это кто? — Она шмыгнула носом и утёрлась рукой.
— Депутат. — Антоша чуть прибавил газу. Гелик обошёл три тачки и перестроился в правый ряд перед самым светофором. — Люди Чёрного похитили его восьмилетнюю дочурку.