Ничего, кроме любви
Шрифт:
Опять вспомнились по — змеиному жёлтые глаза цыганской старухи, её жуткий взгляд и пугающий шёпот.
Смотри не проморгай…
Гадкое предчувствие скреблось где-то под лопаткой. Не давало покоя и мешало дышать.
Что-то здесь не так…
Нахмурившись, Серёга со стуком отставил стопку в сторону, словно делал шах и мат решению нажраться. Это он завсегда успеет.
Что именно побудило его встать и отправиться на пятый, Сергей
Сначала он звонил. Раз десять позвонил, не меньше. Кристина не откликнулась, хотя была дома. Серый знал это наверняка.
Уходи! оставь меня одну!..
Потом принялся стучать. Сначала стучал деликатно, но очень скоро разошёлся не на шутку. Напугал соседей: из квартиры напротив высунулась заспанная бабка в бигудях(автор в курсе, что «бигуди» не склоняются!!! А вот Серый — нет…)и заворчала. Сергей сказал ей, что из милиции. Вытащил корку из внутреннего кармана и сунул в нос. Старушка ретировалась.
Кристина по-прежнему не открывала.
Он начал звать её. Кричал. Матерился, на чём свет стоит. Всё без толку.
Тревога затопила сознание до отказа. Внутри всё кипело, а отчаяние подбиралось всё ближе и ближе, угрожая перерасти в панику.
Что она задумала? Что сотворила с собой? Только бы успеть!
Не проморгай…
Серый отошёл на шаг, рванулся вперёд и обрушился на дверь плечом. Бесполезно.
Ну нет. Нет уж! он служил в десантуре, ему любые двери по плечу. Ну, может быть, кроме железных…
Сергей навалился снова. А потом ещё.
Четвёртая попытка увенчалась успехом: массивная дубовая дверь слетела с петель, и Серый ввалился в квартиру.
Влетел и растерялся: темно, как в жопе негра, и тихо, точно в гробу.
Опоздал?!
— Кристина!!! — заорал он. — Крис!!!
Она лежала в ванне.
Вены вскрыла, идиотка. И уже посинела вся…
Но дышала. Пока ещё дышала…
— Ох ты ж ё#@$ый в рот! — он подхватил её на руки. — Ты чего себе удумала, клуша моя?
Он тряс её и звал по имени. Тряс и звал. А она мычала что-то нечленораздельное.
— Крис! Крис! очнись! А ну очнись!
— Н-е-е-е-ет… — прохрипела она еле слышно.
— Не смей умирать! — он прижал её крепко-крепко, словно хотел затолкать в собственное сердце. — Слышишь ты? Не смей умирать. Не смей! Это… приказ!
«Если она умрёт, я сойду с ума», — думал он. Всё так же, как тогда с Лёхой. Только без боевиков.
О, Господи, за что мне всё это! И что делать-то?
— Не смей умирать, — строго повторил Серёга и расстегнул пряжку на ремне…
Он соорудил жгут из ремня и
Саму Кристину закутал в плюшевый плед, поднял на руки и уселся со своей ношей на кровать. Он укачивал её, как ребёнка. Шептал всякую несусветную чепуху и тихонечко матерился.
Уже почти рассвело, когда она заворочалась и открыла глаза.
— С-серый? — пролепетала слабым голосом. Вид у неё был жуткий. Как у панночки из Вия.
— Так точно, — хрипло ответил он и откинул с бледного лба влажную прядь. — Зачем, Крис?
— Так надо… — чуть слышно сказала соседка и вновь смежила веки.
— Врача вызвать?
— Н-не-е-ет… — она еле ворочала языком. — П-пожалуйста… не надо…
— Скажи мне, кто тебя обидел, и я его по стене размажу.
Не открывая глаз, соседка подняла руку — правую, которую не успела изувечить — и коснулась его щеки. Ласково так. Мягко.
— С-серый… — проговорила Кристина с огромным трудом. — П-прошу тебя… Не спрашивай ничего… п-пожалуйста…ладно?
— Ладно. — Сергей поймал её ладонь и поцеловал пальцы. Холодные такие, будто она совсем мёртвая.
Хотя Кристине явно становилось лучше: пугающая синева отступила, лицу вернулись нормальные человеческие краски. Побелевшие губы стали розовыми.
Губы…
А они у неё, оказывается, пухлые. Надо же.
Серый коснулся их большим пальцем, и задремавшая Крис чуть приоткрыла рот.
Вот ведь…
Тяжесть в паху показалась неуместной, как жираф в автосервисе. Однако…
Однако удержаться Сергей не смог. Подумать он ни о чём не успел: голова напоминала пустой жбан — ни одной разумной мысли не осталось.
Да и зачем думать, когда можно действовать?
Серый наклонился и поцеловал эти манящие, мягкие губы, а Кристина…
Глава 12
Она
Кристина проснулась около пяти вечера. Потянулась, обняла подушку и тупо уставилась в потолок. она хотела бы стереть из памяти события кошмарной ночи, но не могла. Всё тело ломило, словно по ней проскакал табун резвых коней. Сидеть будет больно, наверное, ещё неделю, а изрезанное запястье нестерпимо жжёт. Крис сглотнула и закрыла глаза.
Всхлипнула.
Ей ли привыкать!
Она по опыту знала — физическая боль со временем утихнет, а душевная — не пройдёт никогда.