Ничего, кроме любви
Шрифт:
Кристина напряглась. Не хотела она слушать, что случилось дальше, ох не хотела…
— Макс посадил Гриднева на короткий поводок, — продолжил бритоголовый. — А тот на всё согласен был, ради дочки — то. Только потом оказалось, что Чёрный девчушку в первый же день задушить приказал. А депутата два года пользовал.
— Что с ним сталось? — спросила Крис, чувствуя, как сердце замерло в груди.
— Повесился.
Они свернули с проспекта и двинулись по эстакадной дороге в старый район. Автострада пустовала, и Антон разогнался
— Зачем ты мне всё это говоришь? — прошептала Кристина, всматриваясь в рубленный профиль водителя. Понять что-либо по каменному лицу не представлялось возможным.
— Затем, что ты мне нравишься, — без обиняков отозвался Антоша, и уголок его рта чуть заметно дёрнулся. — Но против Макса я никогда не попру. А ты не дура. Сама сообразишь. Просто помни — выбор есть всегда. Всегда.
Выбор
Есть
Всегда…
Он
Давно Серый не чувствовал себя таким идиотом В последний раз, наверное, ещё в школе, когда караулил Лизоньку после уроков. Лизочка тогда была, как персик — свежая, румяная. Вкусно пахла и позволяла себя целовать и трогать, где захочется. Сейчас же Серёга поджидал даму, сравнивать с персиком которую кощунственно по отношению к чудесному пухлявому фрукту: Кристина напоминала скорее курагу…
Но… где эта курага шляется в пол первого ночи, чёрт её дери?
«Педикюр женщины делают, чтобы радовать своих мужчин», — вспомнились, ни к селу, ни к городу слова Верочки.
У Кристины кто-то есть, сообразил Серёга и вздохнул.
И с этим кем — то провела она сегодняшний вечер и добрую половину ночи.
А он ждет её тут, как круглый идиот.
Серый вновь бросил взгляд на окна. Раз, два, три, четыре, пять… Пятый этаж. Второй подъезд… Темно. Крис еще не вернулась.
Он снова закурил. В ход пошла вторая пачка.
«Так и надо — не разглядел, — грянул с шестого этажа голос Корнелюка, сопровождаемый пьяным девчачьим хором и хохотом.
Так и надо — я не у дел.
Её встречает один и провожает другой,
А я как будто чужой, чужой, чужой…»
Подожди, дожди, дожди-и…
«Подожду, — сказал себе Серый, выпуская дым через нос. — Дождусь и выскажу Крисвсё, как есть».
Он действительно собирался объясниться с соседкой. Даже речь заготовил. Пафосную. И отрепетировал.
Дорогая Кристина. Ты очень мне помогла. А я повёл себя, как придурок. Прости меня, пожалуйста. Надеюсь, этот эпизод никак не повлияет на нашу дружбу.
И с чего он решил, что ей нужны его объяснения? У неё же — педикюр. Педикюр! А это значит, что есть любовник. По крайней мере, именно так Серый понял намёки
Дорогая Кристина…
Да где ты шляешься, клуша очкастая?
Серёга ловко отщёлкнул окурок в урну и прикрыл глаза. он уже начал клевать носом. В уюте милого сердцу дворика одиночество казалось благодатным даром небес. До чего хорошо здесь. Всё знакомое. Родное. Близкое. И ничего не меняется.
Только машин стало больше, а парковочных мест — меньше.
Клёны, ивы и тополя шелестят листвой. оконца светят жёлтым светом. Кто-то из ребятни оставил в песочнице красно-жёлтый пластмассовый самосвал. Серый не сомневался, что утром забывчивый мальчуган обнаружит игрушку ровно на том же самом месте — никто не возьмёт. Ветер качает старые качели, и они скрипят. Тихо-тихо.
Надо бы смазать…
Под старой ивой лавочка — там он впервые поцеловался по — взрослому. С Лизой. А чуть поодаль, у мусорных бачков, впервые по — взрослому подрался. Из-за Лизы…
Победителю достался драгоценный трофей: родители Лизочки отбыли на дачу, и первая красавица школы пригласила его «посмотреть видик». О каком фильме шла речь Серёга теперь, наверное, даже под пытками не вспомнит. Зато никогда не забудет неловкие робкие ласки, трепетные лёгкие поцелуи и то, как он никак не мог натянуть презерватив… Первый их с Лизочкой секс был ужасен. Всё выходило как-то по-идиотски. В порыве страсти они разбили любимую бабушкину вазу, а потом Серый мучительно долго не мог кончить. Переволновался. однако на выпускном реабилитировался по полной…
Он улыбнулся, согретый воспоминаниями, но тут же вздрогнул: у скамейки, полускрытая гибкими ветвями плакучей ивы, возникла скрюченная косматая бабка с трубкой во рту.
— Судьбой начертано спасти… Смотри не проморгай! — проскрипела старая цыганка и выпустила ему прямо в лицо струю едкого дыма.
Что за наваждение? Серый потряс головой, и мать Баро Алмазного растворилась в темноте.
— Мне надо выпить, — сказал Сергей вслух и поглядел на часы.
Пять минут второго.
Нет, ну это уже ни в какие ворота!
Он поднялся со скамейки… и как раз в этот момент во двор въехал чёрный тонированный гелик.
Ну ничего себе! — присвистнул Серёга. — Какую это шишку принесло в наш забытый богом район?
Внедорожник притормозил у второго подъезда. Дверца хлопнула мягко, чуть слышно. Из машины выбралась миниатюрная фигурка и, пошатываясь, двинулась к дому.
«Кристина!» — сообразил Серый, когда чёрный красавец умчался в ночь, разрезая мглу ксеноновыми фарами.
Соседка сделала шаг. Другой. Качнулась. Замерла. Снова качнулась, будто под ногами у неё была палуба корабля, попавшего в шторм, а вовсе не твёрдый, хотя и порядком потрескавшийся, асфальт.