Ничья…
Шрифт:
– У кого, у нас, Иван Ильич? – вытащила Влада незнамо откуда толику сарказма.
– Влада, самое время вмешаться и протянуть руку нашим сирийским друзьям. Поймите, Карим Диб – не отморозок и не враг народа, Вы сами прекрасно это знаете лучше меня. На фоне сумасшедших фанатиков, которые активно стремятся перехватить инициативу в этой революции, он просто ангел. А главное – у него в целом то же видение ситуации, что и у Президента. Просто… Ресурсы разные. Он популярен среди народа, и в то же время, как бы он сам ни дистанцировался от этого, он часть местной элиты, член влиятельнейшего, богатейшего клана. Самое время заставить
– Сомневаюсь, что это именно то, что нужно Дибу, – скептически перебила собеседница консула. – Да и вообще, при чем здесь я? Что я могу сделать?
– Пообщайтесь с ним, переубедите его, уговорите пойти на сотрудничество.
– У меня нет над ним власти. Я не смогу вот так взять и убедить его. Вы переоцениваете меня.
– Забавно, а мне рассказывали другое. Говорят, он любит Вас…Влада, здесь нет маленьких. Все мы знаем, конечно, не всё, – он бросил на нее успокаивающий взгляд, от которого, однако, по ее телу пробежала волна стыда, – как он к Вам относится. Используйте это. Если нужно, блефуйте, лгите, обольщайте. Что ни сделаешь для спасения человека… А речь ведь именно об этом… Дайте ему надежду…
– А если я не хочу давать ему надежду. Если я вообще не хочу его видеть! Откуда вам знать, что я пережила?! – вспылила Влада, понимая, какими могут быть последствия действий, к которым он ее призывал.
– Что ж, дело Ваше, – сдался Иван Ильич, – мне больше нечего сказать. Вот только, Влада, не кажется ли Вам, что история зашла чрезмерно далеко. Что слишком много в нее вовлечено сил и персонажей… Что вряд ли получится после всего этого жить спокойно и припеваючи в Дамаске, писать третьесортные статьи и «водить дружбу» с некоторыми известными персоналиями…
Одним предложением он уничтожил ее. И в то же время емко описал все то, что она и так понимала. Больно, хлестко, и в то же время не придраться. Как по – дипломатически… Он был прав. Она непроизвольно стала хоть и пешкой, но все же фигурой в большой игре, в столь серьезной партии, и скажи ей об этом пару лет назад – она бы была вне себя от радости. Она с детства мечтала быть важной и нужной. В итоге так и вышло. Только вот не из – за ее мозгов, а из – за ее задницы… Только же поэтому про нее вспомнили…Наверное, нужно, чтобы она с ним снова переспала…Как они это, интересно, организуют? Ей стало горько и смешно одновременно от циничности происходящего…
– И что, заставите меня с ним спать? Будете приманивать его мной? – ярость подступила к горлу.
Иван Ильич молчал. Ответ она знала сама.
– Влада, никто ничего не будет тебя заставлять делать… – перешел он полушёпотом на «ты», явно теряя терпение – Просто ты его единственный шанс. В конечном счете, для нас он еще одна зацепка, найдем новую, не проблема. Но человек все равно умрет, если не станет интересен кому – то еще. Его убьют точно. При том, уже не важно, правительство или радикальные оппозиционеры. Король умер. Да здравствует король…
Она молчала. Он был, черт возьми, прав во всем. Сердце защемило. Это из – за нее Карим за решёткой… Это она его слабое место…
– Когда надо ехать туда? – она поняла, что выносить больше этот разговор сил нет.
– Послезавтра рано утром, а то можем не успеть – тут же ответил ее собеседник откровенно, – постараемся выкроить время при пересменке. Не стоит светить ваш контакт. Пусть знает строго ограниченный круг лиц…
Влада молча встала и направилась к двери, – Я поеду, но я ничего вам не обещаю. Я не волшебница и не мисс Вселенная.
Спустя два дня
Через два дня Влада, сидя на заднем сиденье автомобиля с водителем, заезжала в на территорию спецтюрьмы. Внутри ее все трясло, хотя внешне она выглядела прекрасно, и это после столь тяжелой, бессонной ночи и объяснений с Васелем. Зайдя в свой номер, она быстро приняла душ и одела заранее заготовленную одежду. Телесного цвета обтягивающее платье чуть ниже колен, распущенные немного завитые волосы, черные туфли Лабутан, как раз такие, в которых она была в первый день их «знакомства», красные ногти. Он никогда не видел ее с красными ногтями. Никогда не видел с красными губами и сильно подведенными глазами. Ухоженной, модной, свободной, вызывающей… И настолько разбитой внутри…Сердце стучало….
– Что я скажу? Как буду смотреть ему в глаза? Как избежать его пронзающего взгляда? – она боялась, боялась себя, боялась его.
Тянуть больше было нельзя. Влада вышла из машины в сопровождении Ивана Ильича. На крыльце ее уже ждали – какой – то сириец в военной форме, оглядевший ее оценивающе с ног до головы, так, что стало унизительно и не по себе…
Влада сухо с ним поздоровалась, после чего все они зашли внутрь.
– Я не хочу, чтобы за нами наблюдали во время разговора, – тихо проговорила девушка консулу, пока они петляли по извилистым коридорами с плохим освещением, ведомые тем самым арабом.
– Невозможно, даже если мы и согласимся, они – нет. Сирийцы и так идут на уступки, на которые раньше при других раскладах ни за что бы не пошли.
Влада выдохнула с досадой. Знать, что за ними смотрят десятки глаз…
– Я прошу, поймите это для блага…
– Влада, нет, я же сказал, – раздраженно отрезал Иван Ильич.
– Тогда хотя бы без камер. Пусть просто слушают…
Он призадумался и через минуту уступчивым тоном сказал, – я постараюсь, переговорю.
Ивану Ильичу действительно удалось убедить сотрудников не включать камеры и задвинуть жалюзи в комнате наблюдений за допросом.
Влада стояла у железной двери и думала, что все слышат, как сильно бьется ее сердце… Как страшно, стыдно и непривычно…
– Готова? – спросил сопровождающий, – он уже там.
Девушка с трудом сглотнула, горло пересохло, молча кивнула головой.
– Жми на красную кнопку у двери, если что, – лишь напомнил он ей инструктаж напоследок и впустил девушку внутрь.
***
Влада робко зашла в средних размеров комнату с неоновым освещением, от которого можно бы было сойти с ума. Посередине нее стоял стол, с двух сторон которого были придвинуты стулья. Вернее, на противоположном конце стул был уже занят….Там сидел Он.