Ника, Эрн и осколки кружев

Дереча Екатерина

Иге кивнула, нажала что-то на стене и нырнула в образовавшийся проём. Щелчок запирающего механизма подсказал Нике, что всё здесь сделано без применения магии — только искусная работа кузнецов, столяров и плотников. И это натолкнуло девушку на интересную мысль: дома, в Кадарии, она так страдала от отсутствия у себя магии, потому что все вокруг были магами. Приготовление пищи, пошив гардероба, какие-то бытовые мелочи — всё это зависело не от умения и тренированных рук, а от магического резерва. В Рилантии оказалось, что можно жить без магии и совершенно не страдать от её отсутствия.

Если бы не вбитые

с детства постулаты о том, что Моника лишена самой главной радости в жизни, она бы ни на миг не засомневалась в себе. Она не искала бы свободы и не сбегала из дома в поисках места, где сможет стать простой девушкой без претензии на родство с бывшим послом. И эта мысль вдруг стала навязчивой — а ведь неплохо было бы остаться здесь, спокойно пользоваться вентилями в ванной, не стыдясь и не сравнивая себя с прислугой, устроиться на работу и не думать о запретном.

Но согласится ли Арнан остаться в Рилантии? Девушка повернулась к жениху и всмотрелась в его лицо, которое уже начала забывать из-за долгой разлуки. Он постоянно пропадает на работе, числится на хорошей должности, расследует какие-то дела. А как же она, Ника? Разве об этом она мечтала, готовясь к свадьбе — безропотно сидеть дома и ждать возвращения мужа с работы? А что потом? Ни словечка, ни ласкового взгляда — одни лишь упрёки и недовольство.

Кроме его любимых артефактов, которые почему-то перестали отзываться, мужчину сейчас ничего не интересовало — он по одному доставал из карманов различные кулоны, склянки и кристаллы. Ника присмотрелась и узнала в одном из кристаллов сердце Салемии — один из самых редких и крупных в мире верделитов глубокого чёрного цвета. Согласно легенде, сердце Салемии — это осколок упавшей с неба звезды, который защищает своего владельца от любых магических атак и рассеивает даже самые страшные заклятья.

«Надо же, какие у Арнана игрушки имеются» — подумала Моника, а затем снова удивилась: её жених крутил в пальцах нить с нанизанными на неё чешуйками василиска, и это при том, что сами василиски вымерли сотни лет назад. Тонкий шнурок, подозрительно похожий на «Волос правды», уже не произвёл сильного впечатления, как и зачарованные наручи, нашивки из верделита на углах пальто и песочные часы с прахом мантикоры, впрочем, маленькая сфера из мерцающего жидкого пламени, которая сейчас выглядела безжизненным камнем, всё же привлекла внимание девушки.

— Арнан, я разрываю нашу помолвку, — вырвалось у Моники, прежде чем она сумела осознать принятое решение. Слова повисли в воздухе, взгляды скрестились на девушке. Она смотрела на артефакты в руках жениха, которые он перебирал. — О браке ты договаривался с моим отцом, меня же и спрашивать не стал. Мне неизвестны твои чувства ко мне, как и то, зачем тебе нужен этот брак. Я вообще ничего не знаю о тебе…

— Ника… давай мы спокойно всё обсудим? — попросил Арнан, осторожно убрав сферу из жидкого пламени в карман и приблизившись к девушке. Он напряженно и тяжело дышал, будто пробежал не меньше квартала. — Не нужно принимать скоропалительные решения под давлением эмоций.

— А у меня кроме моих эмоций ничего нет. Ты ведь о своих не рассказываешь, — почти равнодушно ответила Ника, покачав головой.

Все эти бесценные вещицы, затерявшиеся в карманах Арнана, явно были ему дороже невесты. Моника понимала, что публичное выяснение отношений не соответствует ни её воспитанию, ни нормам приличия, но она хотела именно сейчас поставить точку, понять, что значит для Арнана и стоит ли пытаться вернуть ту близость, которая была между ними в Лодваре. Она ведь не придумала то чувство единения, что возникало, стоило им оказаться рядом.

— И когда мы спокойно что-то обсуждали? — спросила она, покачав головой. — Когда ты сбежал после знакомства с родителями? Или в те редкие встречи, когда ты уставший давился ужином, а потом снова сбегал, едва я пыталась расспросить тебя о чём-либо?

— Послушай, я уже говорил тебе — мне нужно закончить с некоторыми делами до нашей свадьбы, я не могу сейчас обсуждать это. Просто поверь мне… — на Арнане лица не было — так скверно он выглядел. На какое-то мгновение Нике стало жаль его.

— Но ведь ты пришёл в Мисолью, бросив свои очень важные дела. Ради брата ты смог отложить работу, а ради меня? — спросила она, надеясь услышать признание… пусть не в любви, но хотя бы в глубокой симпатии. Она мечтала, чтобы он сказал, что беспокоился, переживал и примчался в Рилантию именно за ней, Моникой. — Ты знал, что Динстон сумеет защитить меня от любой опасности и вернуть домой, поэтому не стал задерживаться в дуэльном клубе, а пошёл по следу Эрнарда.

— Моника, не надо, прошу тебя, — вместо этого ответил мужчина, потирая переносицу. — Я не могу рассказать тебе всё, но вспомни наш танец. Ты ведь чувствовала тогда то же, что и я…

— И кстати, теперь тебе не нужно спешить — свадьба отменяется, — поставила точку в разговоре Ника, не желая больше слушать оправданий. Если Арнан решил скрывать что-то, заботясь о её безопасности или чуткой ранимой натуре — он ошибся, девушка меньше всего сейчас хотела полуправды и отговорок. — Можешь хоть до самой старости над своими артефактами трястись.

Глава 8

— Занятно, — с показной небрежностью бросил Динстон Гордиан от дверей и мрачно посмотрел на вздрогнувшую сестру. — Я планировал отправить тебя домой вместе с женихом и его братом, а теперь и не знаю, как поступить.

— Вот уж не поверю, что ты не просчитал все варианты, — буркнула Моника, придя в себя после неожиданного появления брата. Она почему-то решила, что Иге проведёт Динстона через потайную дверь, но оказалось, что конспиративная квартира Лиги имеет несколько входов и выходов. Глянув на Иге с некоторым сомнением, Ника повернулась к брату. — В Рилантию ты не ради нас с Таритом явился, а уж о необходимости держать при себе Татию я вообще промолчу.

— И правильно сделаешь, — съязвил Динстон, обвёл взглядом комнату и усмехнулся. Да уж, помолчать и вправду стоило, но не сейчас, а четверть часа назад, когда Моника начала выяснять отношения с женихом при посторонних. — Настало время сбросить маски. Для начала я хотел бы узнать, что побудило вас, инор, поставить клеймо на мою сестру.

— Сестра? Так она тоже бизар? — вполне натурально удивился Кайдо, но Моника ему не поверила — слишком уж он старательно изображал замешательство. — Это меняет дело, но не отменяет клеймо. Моника отныне мой ученик — пока она не завершит обучение, я не имею права отпустить её.