Ника, Эрн и осколки кружев

Дереча Екатерина

Динстон кивнул и отошёл к стене, пока Кайдо распределял вещи по баулам, убирая что-то в сторону за ненадобностью и укладывая в объёмный заплечный мешок нужные предметы. Моника следила за движениями мужчины, отмечая, что самыми нужными для наёмника вещами оказались бинты и лечебные настойки, среди которых каким-то чудом затесались сменное нательное белье и парочка запасных брюк. Бросив взгляд на ученицу, Кайдо вытянул из другого баула женские штаны и несколько рубашек, хмыкнул и уложил в мешок второй дублет.

Ника всеми силами сдерживалась, чтобы не ответить на молчаливый призыв

жениха, который встал слишком близко и даже попытался взять её за руку. Она не хотела при всех обсуждать свои чувства, не хотела слышать оправдания и уверения в том, чего даже ещё нет — если бы Арнан любил, он давно бы признался. А так… решив, что наблюдение за наставником перестало быть интересным, Ника уклонилась от объятия и направилась к двери, за которой до этого скрылась Иге.

К удивлению Моники, она оказалась в той самой лавке, где утром покупала одежду и где получила клеймо ученика Лиги. Хотя девушка точно помнила, что вход в лавку находился на другой улице, спрашивать что-либо не стала — в конце концов, за прилавком стоит бывшая наёмница и убийца под видом милой старушки. Походив между рядами с оружием, Ника обернулась к Иге и вопросительно указала подбородком на кинжалы.

— Бери, на что взгляд упадёт, только подумай прежде, сумеешь ли воспользоваться, — проскрипела старуха, поднимаясь из-за прилавка. — Случается так, что неопытный ученик умирает от собственного клинка, — она подошла к Монике и начала показывать товар. — Тут метаемые ножи, тут кинжалы и стилеты. Шпаги и обоюдоострые мечи на той стороне. От себя я бы добавила парочку кастетов — всё-таки женские руки слабее мужских, а преимущество никогда не помешает.

— Спасибо, наверное, — пробормотала девушка, растерявшись среди сортов стали и прочих диковинок. — А что будет потом? После обучения? Мне придётся убивать?

— Кто ж тебя заставит? — изумилась Иге, а потом рассмеялась в голос. — Лига берёт разные заказы, но твоё право — согласиться или отказаться. Среди нас нет отчаянных головорезов. Иногда бывает, что человек скрывает истинное лицо и страсть к жестокости, но таких единицы.

— Тогда почему ты убивала? — спросила Моника, глядя на кинжал в руках старухи.

— Веришь или нет, первый мастер основал Лигу для помощи тем, кто не может сам постоять за себя, — покачала головой Иге, усмехнувшись и повертев кинжал в пальцах с такой искусностью, что Ника даже отшатнулась на всякий случай. — Наши мастера карали предателей и убийц, добивали распятых на помосте несчастных, защищали королей и простых людей.

— А потом и сами стали убийцами, — прошептала девушка, невидящим взглядом уставившись на полки с оружием.

— Не все, — спокойно возразила старуха. — Тот, кто поставил метку на твою ауру, ни разу не запятнал своё имя предательством или любовью к золоту. Он верил в справедливость.

— Ты знаешь, кто он? — спросила Ника, не надеясь услышать ответ — столько раз ей отказывали в правде, защищая и оберегая, вместо того чтобы подготовить и сделать сильнее.

— А как же! — усмехнулась Иге. — Таккедо Стенели был лучшим из нас, пока не решил покинуть Рилантию и основать фехтовальную школу.

— Мастер Стенели поставил на меня метку? — ахнула девушка, отпрянула от старухи и выронила метаемый нож, который держала в руках всё это время. — Метку перевёртыша, преступника, приговорённого к казни.

— Только глупец увидит в метке мастера преступные знаки. Таккедо защитил тебя, — Иге подмигнула Монике, подняла нож и бросила его в стену — он вошёл в щель между досками по самую рукоять.

— И что же моя метка значит? — ядовито поинтересовалась Ника, не желая верить в благие намерения мастера, который учил её держать шпагу, а в итоге оказался наёмным убийцей.

— Что ты избрана мастером для высшей цели, что ты неприкосновенна для королей и слуг, что тебе предстоит сломать то, что уже давно сломано, открыть глаза слепым и заставить слушать глухих, — с каждым словом голос Иге становился выше и громче, разносился по торговому залу, отражаясь от деревянных панелей и острых лезвий клинков.

— Глупости какие-то, — Моника попятилась назад, неловко зацепила ближайшую полку и рассыпала на пол кинжалы, стилеты и кастеты, жалобно звякнувшие в тишине. — Таккедо Стенели учил меня держать шпагу, и только. Он ничего не говорил о высшей цели или справедливости, — она замерла у двери в соседнюю комнату, пнула носком ботинка смертоносную сталь и помотала головой. — Я всего лишь Моника — дочь перевёртыша и аномалия в магическом мире.

— В Кадарии ты может и аномалия, а здесь таких, как ты, каждый третий. А в столице — каждый второй после перевёртышей, — Иге не спешила поднимать разбросанное по полу оружие, скривила губы в злой усмешке и метнула ещё один нож, вошедший в ту же щель между досками рядом с первым. — Да в Саранте простого люда уже и не осталось, все сбежали на окраины.

— Они так страшны? Перевёртыши? — Ника уже успокоилась после неожиданного открытия, но не могла осмыслить происходящее — ей казалось, что это какой-то фарс, игра, в которой девушке отведена второстепенная роль. — Я знала только одного, точнее — двух, если считать маму.

— Страшны не они, а власть, которая в их руках, — Иге без каких-либо усилий вытянула из щели сначала один нож, затем второй, обернулась к Нике и усмехнулась. — Власть развращает и позволяет думать, что ты всесилен.

Моника не стала отвечать — она и сама считала так же. Покосившись на дверь в соседнюю комнату, девушка вдруг подумала о том, что оставила брата наедине с Кайдо. Вдруг Динстон в очередной раз начнёт плести за её спиной свои интриги и подговорит наёмника на какую-нибудь гадость, чтобы защитить «наивное дитя»? Эту мысль Ника быстро отмела — Кайдо не станет слушать его, в конце концов, для него Динстон всего лишь очередной незнакомец на пути, не более.

Девушка принялась собирать разбросанные клинки, сложила их на полку, а затем вдруг замерла на мгновение — среди кинжалов, стилетов и ножей блеснуло что-то особенное, другое. Бросив быстрый взгляд на старуху, Моника потянулась к маленькому — не длиннее ладони — тычковому ножу. Подобный она видела у Михара, но тот всегда считал оружие ближнего боя грязным и недостойным. А вот Нике, оказавшейся в компании наёмников, перевёртышей и прочих асоциальных личностей, такой скрытый нож вполне сгодится.