Никак иначе
Шрифт:
Моя!
— Не нужно ничего, просто будь рядом, — всхлипывает она, когда я спускаюсь губами ниже, веду поцелуй на шею.
— Нужно, зеленоглазая, нужно, — урчу я, добираясь до разреза её платья, и сжимаю полные груди, зарываясь носом в ложбинку между ними.
Моя!
Она пробирается пальцами в мои волосы, поощряя меня, тяжело дышит и дрожит.
— Нет, я итак готова. Вот приедешь, и мы распишемся, так как ты и хотел, — не отступает Света.
— Я сделаю так, как ты хочешь, слышишь, — не спорю я, и опускаюсь на колени перед ней, задираю подол
— Кирилл, — срывается толи вздох, толи всхлип с её губ, когда я через ткань трусиков прикусываю её лобок. Вцепляется в мои плечи, чтобы не упасть, а я завожу одну её ножку себе на плечо, и отодвигаю полоску ткани в сторону, тут же лижу открывшиеся складочки. Пряный аромат тут же бьёт в нос, и сладкий вкус тает на языке.
Света пытается быть тише, но неконтролируемо вскрикивает, как только я задеваю её клитор. И бёдрами крутит. Нетерпеливая моя девочка. Хочет большего. А меня ведёт от её вкуса, и в этом положении мне мало, хочу полного раскрытия, полного вкуса.
Я встаю, и придерживаю качающуюся Свету. Проверяю щеколду на двери, и веду свою зеленоглазую занозу на кровать.
— Давай сама. Трусы сними и ножки раздвинь, хочу тебя отлизать, как следует, — при этих словах она, как всегда смущается, хотя только что сама стонала, стоя надо мной.
А я как всегда конкретен и чёток в выражениях, не нахожу нужным, выискивать какие-то эпитеты, говорю всё как есть.
Давлю горящим взглядом, пока по стройным бёдрам скользит белое кружево трусиков, и как Света, всё ещё смущаясь, ложиться на спину, на кровать.
Её смущение меня поражает даже сейчас. Ведь после всего, что было между нами, уже давно могла бы привыкнуть к моей прямолинейности, но нет, стоит только озвучить свои желания, не завуалировав их иносказательной хернёй и всё, её щечки горят, а глазки тупятся.
— Тихо, — командую я, раздвигая её ноги шире, и устраиваясь удобнее.
Да, бля, мой персональный рай. Всё хочу. Полностью. Член болезненно дернулся, натянув ширинку, и по позвоночнику бежит возбуждение, дрожью разносясь по телу.
Света мелко подрагивает, и закрывает себе ладошкой рот.
А я не могу отказать себе в удовольствии, разглядывать её такую горячую, раскрытую, мокрую.
Мою!
Касаюсь кончиком языка, налившегося клитора, и она тут же вздрагивает, выгибается в дугу, глухо стонет. Да так, что и меня трясёт, от её реакции. Пульс молотит в ушах, дыхание жжет лёгкие. Не могу не касаться её, и к языку подключаю пальцы, глажу шелковые, влажные складки, нежно сцеловывая всю влагу.
— Кирилл! Да, да, да! Люблю тебя, — бормочет зеленоглазая, мечась подо мной.
Она никогда не зовёт меня уменьшительно ласкательными именами, и тупыми прозвищами. Всегда по полному имени, и мне это пиздец как нравиться, как впрочем, всё в ней, и даже то, что бесит, всё равно нравится. Да что там нравиться, я сука с ума схожу от неё.
Уже сошёл.
В конец ебанулся.
Завожу внутрь два пальца, посасывая клитор, и тут же получаю
— Не закрывая глаза. Смотри на меня. И не звука, — командую я, стягивая штаны, освобождая свой член.
Света слушается, хоть иногда и прикрывает глаза, запрокидывая голову. Особенно когда я вхожу в неё. Но я фиксирую её голову, и сам закрываю ладонью рот, а она вцепляется ногтями в мои ягодицы, подгоняя меня. Меня потряхивает от тесного скольжения в ней, от её отдачи, от жаркого сладкого запаха, нашего секса.
Она смотрит и я тону в её взгляде, да что там, я давно там потонул, и дышу только ей.
Моя! Моя!
Ускоряюсь, нет больше терпения на осторожность, на первый план выходит своё удовольствие. Перехватываю её ноги у коленей и довожу до груди, раскрывая ещё сильнее, чувствуя, как она сжимается там внутри, и продолжаю вбиваться всё быстрее. А когда чувствую, как нарастает напряжение, накрываю её рот своим, и она воет в мои губы, сжимаясь так сильно на моём члене, что я не выдерживаю, кончаю следом. Заливаю её спермой до краёв, а потом ещё и размазываю своё семя по её ещё припухшим складочкам и бедрам.
Моя!
А позже, в самолёте, когда мы идем, на взлёт я всё ещё смакую её вкус, терпкий, сладкий. Вкус моей женщины.
4.
Я ловлю её взгляд, вопреки всему он радостный. Несмотря на то, что получилось, как получилось. Но всё же итог оказался приятным. Потом я сделаю всё, как она захочет, а пока так.
Сжимаю в руке наше свидетельство о браке, другой притягиваю к себе зеленоглазую. Она льнёт, счастливо улыбается, да так светиться, что невесты стоящие в очереди, разодетые в пух и прах, завистливо смотрят на нас.
Рядом вьются наши пацаны, по-праздничному одетые, в белые рубашки, и строгие брюки.
Красавчики, чего уж говорить.
И если Ромка, по-детски трогательный, в своём строгом костюме, и вызывает умиление, таща огромный букет роз, подаренный мной зеленоглазой, и отданный ему на хранение. То на Андрея реально поглядывают особы противоположного пола. Высокий, статный, да ещё и в элегантных брюках, начищенных туфлях, с модной причёской.
Хорош, пацан.
Мы как раз проходим мимо стайки наряженных девчонок, и они тут же замолкают, и разглядывают моего сына. Он улыбается им, и подмигивает. Да чуйка мне подсказывает, что на Василине он не остановиться.