Никак иначе

Ann Lee

— Вы же меня не обманули? — закралась у меня мысль.

— Ну, ты же помнишь условия, конфетка, — хмыкнул Саша, подзывая официанта, и прося счёт. — Будешь хорошей девочкой, и избежишь многих проблем.

— По вам и не скажешь, что вы любите хороших девочек, — не удержалась я от шпильки.

— А ты и не такая хорошая, какой хочешь казаться, — ответил на это Саша.

Я тут же взвилась на это замечание, но сдержала порыв, понимая, что этого они и хотят вывести меня из равновесия, а я и так уже выведена из него, почти на краю.

— Хорошая девочка, не за что бы, не полезла,

к двум взрослым дядям, понимая какие последствия её ждут, — прорычал Кирилл.

У него вообще не голос, а какой-то хрип низкий.

— Явно же приключений искала!

— Да пошли вы! — не выдержала я и выскочила из-за стола, помчалась к выходу.

Правда далеко не умчалась. Догнали, примяли и злобно серыми глазами засверкали.

— Я же говорю, напрашиваешься на приключения, зеленоглазая, — выдохнул рык, прямо в мои губы Кирилл.

— Отпусти, — зашипела я, дергая стянутыми за спиной руками, — я в полицию пойду!

— Хочешь, подвезём? — задрал он бровь, рассматривая, как меняются эмоции на моём лице, от воинственного настроя до обречённого.

— Ненавижу вас, — сжимаю губы, и упрямо выставляю подбородок.

— Это ненадолго, зеленоглазая. Скоро поплывёшь, сама попросишь, чтобы тебе вставили, — пошло, и так прямо, что у меня вспыхивают щёки, а ещё я чувствую, что от наших трений, этот зверюга возбуждается.

Я, недолго думая, луплю ему коленом между ног. Но ему, толи везёт, толи он почувствовал что-то в последний момент, и прикрылся, но я попадаю ему в бедро, да так больно, точно об этот камень бьюсь, что взвываю.

— Охуела совсем! — ревёт Кирилл, и хватает меня за хвост светлых волос, и на глазах у всех волочит на улицу. Я только пищу, от боли, когда он тащит меня, по тёмной парковке к своей машине.

— Сука, просрала блядь, своё счастье, — он толкает меня в машину, на заднее сидение, и я валюсь лицом вниз, — драть будем тебя в двоих, во все твои дыры, — рычит Кир, и захлопывает дверь.

Я сжимаюсь в комочек, и мелко дрожу. Стало страшно, ведь не только изнасилуют, ещё и прикопают где-нибудь, а я так многого не успела. Да элементарно развестись с Вовой не успела. При воспоминаний о муже, защипало в носу, к горлу подкатил ком.

Как он допустил такое? Ведь он должен был меня защищать! А мне даже обратиться не к кому.

Я вынырнула из своих мыслей, когда хлопнули дверцы машины и на передние сидения уселись мои мучители. Они оба как по команде развернулись ко мне, и я выпрямилась, сглотнула слёзы, и посмотрела на них твёрдо, по крайней мере попыталась. А потом, медленно подняла средний палец на правой руке, и чётко обозначила свою позицию.

— Ненавижу вас! — прокомментировала свой жест.

— Сучка дерзкая, я тебе этот палец знаешь, куда засуну, — проворчал Кирилл, а Саша только усмехнулся.

Они отвернулись, больше не обращая на меня внимания. Саша завёл мотор, и мы резво сорвались с места, так, что я повалилась на сидение, не удержав гордо прямую спину.

— Чтоб ты врезался, — вякнула я, вот потому что по хрен мне было, сейчас, что я в той же машине, лишь бы им было плохо.

— Дура ты, блядь, — как-то беззлобно отозвался Саша, глянув на меня в зеркало. Я только отвернулась.

Вот какого

хрена они ко мне привязались, ведь видно же, что женским вниманием избалованные, свистни, хоть десять сбегутся, и ноги раздвинут охотно. Или захотелось острых ощущений, нравиться принуждать, да ещё и вдвоём… От одной представленной картинки холодок опустился к самым ногам. У меня же кроме Вовы никого, и никогда. Он замуж меня взял в восемнадцать, мой первый мужчина, и единственный. Шесть лет прожили счастливо, пока водка дороже мужу моему не стала, и уже полгода он в запое, ничего не помогает. Как погнали его за косяк с работы крутой, так и запил, и про меня забыл. И нет, я не стала себя закапывать и убиваться, родители покойные привили один важный принцип. Самый главный в жизни человек, это ты сам, никто, только ты, если сам о себе не позаботишься, сам себя предашь, никого не останется, и поэтому я держалась, ну и по глупости и по женскому малодушию надеялась что исправиться всё. И продолжала стремиться к лучшему, не опуская руки. Держала себя в форме, и чего уж таить подумывала, что мне пора найти кого-нибудь на смену нерадивому мужу, даже кольцо обручальное носить перестала. Но на любое мужское внимание срабатывал какой-то блок, и дальше флирта никуда не заходило. А теперь всё. Буду сыта вниманием по горло.

Мы остановились в каком-то тёмном дворе, совершенно мне незнакомый район, захочу сбежать, не сориентируюсь.

Мужчины вышли. Потом открылась дверь с моей стороны, причем с той, к которой я жалась, ожидая нападения с противоположной, и я вывалилась в руки к Саше.

— Твой звёздный час, конфетка, — ухмыльнулся гад, удобнее перехватывая меня за талию, и подтягивая к себе.

— Чтобы у тебя не встал! — огрызнулась я.

— Не надейся, — отозвался Саша, и подтолкнул меня вперёд, следом за Кириллом.

Как только мы зашли в подъезд, я набрала в лёгкие побольше воздуха и что есть мочи заорала.

— Помогите! Пожар! — остальной вой утонул в широкой ладони Саши, который зажал мне рот.

— Ой, блядь, на всё голову отбитая! — зашипел он.

— Заткнись, пока я тебе твою башку не открутил, — развернулся к нам Кирилл, и усомниться в угрозе не пришлось, так он страшно взирал на меня.

А я забилась в руках Саши, пытаясь выбраться, и сдавленно посылала их подальше, чувствуя, что ловушка захлопывается с каждым пролётом лестницы, по которым мы поднимались. Мой крик не особо вызвал отклик у добропорядочных соседей, и поэтому меня благополучно дотащили до квартиры на третьем этаже и впихнули внутрь, да такого разгона дали, что я впечаталась в стену прихожей, хорошо, что нос не расквасила.

— Ну, че горло дерёшь, ещё успеешь! — оскалился Кир, скидывая косуху, прямо на пол.

Я отступала, неотрывно гладя на них. Они наступали, также пристально гладя на меня, только они ещё и попутно раздевались. Следом за Кириллом, Саша стянул своё пальто, бросив его тоже на пол. Кир легко, одним движением снял черную майку, открывая разрисованную грудь и тело. У него было забито всё, даже на пальцах рук были татуировки. И без одежды он казался ещё больше, и мощнее. Темная поросль волос тянулась от груди, клином уходила на живот и под джинсы.