Никаких обещаний
Шрифт:
— Но мой переезд не означает ведь, что мы больше не сможем видеться.
По крайней мере, в том случае, если он согласится с предложением, которое она обдумывала весь день.
— Но как же мы сможем видеться? — спросил Эрик, сев и протянув руку к плавкам.
Когда он надел плавки, Эшли потянулась за своими трусиками.
— Что помешает тебе приезжать в Чикаго? Это очень большой город, город культуры, развлечений, спорта… Возможно, Чикаго больше, чем Анн-Арбор, походит на те города, где тебе прежде доводилось жить.
— Чикаго
Ей показалось, что ему хочется как можно скорее одеться. Она натянула лосины.
— Не так уж и далеко, — сказала Эшли. — Четыре часа на автомобиле. Иногда и меньше, если хорошенько разогнать машину.
Поднявшись, он застегнул молнию на джинсах.
— Недалеко… и все же очень далеко.
— Но хоть я и уеду, ты сможешь навещать меня иногда, и я смогу приезжать в Анн-Арбор видеться с тобой, — Эшли мысленно скрестила пальцы любимым магическим жестом, прежде чем предложить то, что она обдумывала весь день. — Или же ты тоже переедешь в Чикаго. — Эрик ничего не ответил, и она продолжила: — Я знаю, ты не можешь переехать сейчас, все твои деньги, вероятно, вложены в додзо, но, может быть, через год или два… А тем временем мы будем видеться по уик-эндам. Конечно, не каждый уик-энд, уверена, мне придется иногда работать по выходным, но раза два в месяц — наверняка.
Он продолжал молчать, изучающе разглядывая ее лицо, потом отрицательно покачал головой:
— Ничего не получится, Эшли-сан.
Эрик отвергал предложение. Наотрез. Разбивая единственную надежду Эшли отыскать выход из ситуации, в которой запуталась жизнь. Он говорил, что любит, но теперь ей стало ясно: он не любит ее так же сильно, как любит его она. И пока каждый из них натягивал на себя свой свитер, Эшли пыталась сдержать душившие ее слезы.
Эрик коснулся руки Эшли.
— А что, если ты не поедешь?
Глава 13
Эрик понимал, что заданный им вопрос — проявление очевидного эгоизма, но он не хотел, чтобы она уезжала. Не имело никакого значения, что для карьеры Эшли это было очень существенное продвижение и что переезд в Чикаго в течение многих лет оставался ее мечтой, как не имело значения и то, что все месяцы их знакомства она говорила ему, что непременно уедет. Нескольких часов по выходным дням явно недостаточно для любви. Он хотел, чтобы она осталась.
Ее ответом стало отрицательное покачивание головой. Длинные волнистые волосы, спутанные за минуты, проведенные на ковре, легко касались щек.
— Я должна ехать, — сказала Эшли.
— Должна?
— Я обещала.
— Обещала. Кому?
Она опустила глаза, взгляд упал на ковер.
— Джеку.
Эрик попытался вспомнить кого-нибудь из коллег Эшли по имени Джек, и вдруг он понял, кого она имеет в виду.
— Брату?
— Да, — Эшли снова подняла глаза, взглянув прямо ему в лицо. — В день его похорон я дала Джеку обещание получить работу в Чикаго и жить в доме с видом
— Эшли, тебе было десять лет, когда умер твой брат. Ты была ребенком. Никто не вправе настаивать, чтобы исполнялись обещания, данные в столь раннем возрасте.
— Я вправе, — отрезала Эшли и отвернулась. — После того, что я совершила, другого выхода у меня нет.
Она прошла к обеденному столу. Смутившись, Эрик колебался мгновение, затем последовал за ней:
— Что же ты совершила?
Эшли резко повернулась к нему, ее губы были плотно сжаты, словно в безнадежной попытке удержать рвущиеся наружу слова. Она сделала глубокий вдох. Ее ответ и выдох слились единым звуком:
— Я убила своего брата.
Она сказала это ровным голосом, без эмоций, но он заметил слезы у нее в глазах и то, как задрожал подбородок, и сразу же Эрик потянулся к ней, взял за руки.
— Как? — спросил он, стараясь, чтоб голос не выдал его потрясения.
— Эгоизмом и своей глупостью…
Эшли замолчала, закрыв глаза. Одна-единственная слеза скатилась по щеке. Обняв, Эрик привлек Эшли к себе. Какой бы ни была ее вина, она страдала, и, если бы он знал, как хоть немного облегчить ее боль, он любой ценой сделал бы это.
— О, Эрик, — зарыдала Эшли в его свитер. — Все говорят, я не виновата, но я сама знаю, что это была моя вина. Виновата я. Только я.
— Но каким же образом ты могла убить своего брата? — повторил он вопрос.
— Нам не следовало выезжать из дома, — сказала Эшли голосом, так мало походившим на ее обычный, хорошо ему знакомый голос. — Я должна была послушаться маму. А вместо этого… Единственное, о чем я тогда думала, это во что бы то ни стало добиться своего. В очередной раз я была переполнена мечтами, которым суждено было разбиться вдребезги.
— Чего же ты хотела?
— Победить, — она вздохнула. — Победить на соревнованиях по гимнастике. У меня тогда были большие успехи в спорте. По крайней мере, так говорил мой тренер. Я была уверена, что если смогу победить, папа будет гордиться мною не меньше, чем успехами Джека, и мать станет обращать на меня больше внимания. Лед на дорогах ничего не значил для меня. Я хотела поехать на соревнования во что бы то ни стало. — И снова Эшли вздохнула, вскинув голову, чтобы взглянуть на Эрика. — И я попросила Джека подбросить меня. Я прекрасно знала: несколько слезинок и умоляющая интонация сделают свое дело.
Эрик мог себе представить. Если и в десять лет Эшли была столь же мила, как сейчас, ее брату невозможно было избежать участи стать марионеткой в руках очаровательной девчушки.
— Итак, он отвез тебя на соревнования…
Голова Эшли опустилась вновь Эрику на грудь.
— Мы даже не сказали маме, что едем. А папа, как обычно, работал. Мы просто залезли в машину Джека и отправились в путь. Мы опаздывали, и я попросила его поторопиться. Он сказал: «Я доставлю тебя вовремя, детка». И вот…