Никита Никуда
Шрифт:
– Ах, полковник, - сказала Изольда.
– За что же такие нам привилегии перед мириадами других животных существ? А может, воскреснут только крысы? Воскреснут в телесности, во всей своей крысьей красе? Мы считаем, что животные не знают о смерти и счастливы тем. А может, счастливы и беспечны по другой причине - ибо уверены, но помалкивают. Знают без проповедников и посредников, без пророков и праведников, без представителей и предателей божества, что смерти нет и не будет. И крысы эти воскресают вовсю, только мы, нелюбопытные к ним, этого не замечаем?
– Крысы, бесспорно,
– Обезьяны, вороны, собаки - не хуже прочих. Лягушки. Библейский левиафан. А ослики так вообще чрезвычайно бывают умны. Но только в человеке, господа, дух совокупляется с плотью. Природа, трудясь миллионы лет, создала совершенный живой организм - человека, и его высшую нервную деятельность - разум.
– Невозможно поверить, что это получилось 'само по себе', - сказала Изольда.
– Что природа слепа и нелепа. Неразумна, я хотела сказать.
– Сама по себе, действительно, природа глупа, господа. И ни какой целесообразности в ее движении, якобы, к совершенству нет. Во всяком случае, она о ней не помышляет, бездумно даруя нам жизнь, смерть, - сказал полковник.
– Так что же ею движет? Кто-то за этим стоит?
– Если бы не захотел Каспий, Волга бы не потекла, - сказал полковник.
– Волга или другая вода течет по собственной воле, а не по хотенью свыше, - сказал поручик.
– Или в крайнем случае - благодаря устройству земной коры.
– Скорее Волга является причиной Каспия, а не наоборот. Как может следствие быть причиной события?
– сказала Изольда.
– Предположим, что вы двигаетесь из пункта А в пункт Б. Пункт А является отправной точкой, а не причиной вашего движенья. Причина, что вас влечет, находится в Б.
– Ну, это я, - сказал поручик.
– Волга же не отличает причину от следствия. А если ее старый самец Каспий и хочет, то она не знает про то.
– Вот и мы не знаем.
– Но тем не менее предполагаем, что весь процесс осуществляется под руководством некого Разума? Бога всея вселенной?- сказал доктор.
– Вот именно. Природа лишь инструмент в руках кого-то всевышнего. И разум не ее творенье. Так как тварь по определению не может быть совершенней, то есть разумней своего творца, - сказал полковник.
– Ах, ничего этого нет, господа. Человек вышел в звериных шкурах из лона природы, но сначала Бог это лоно оплодотворил. Сделал ее матерью и отвернулся, равнодушный, словно самец, который свое уже получил, - сказала Изольда.
– И нечего нам уповать на этого ходока.
– Если разумней этого Разума ничего нет, значит и смерть разумна, - сказал Смирнов.
– Вот почему человек в славных делах ищет бессмертия. Алетейи, понимаемой как незабвение, бессмертье в умах.
– Слава не стоит ваших упований, мой друг. Могут так ославить...
– сказала Изольда.
– К тому же человек, а вернее душа его, будет в плену земли до тех пор, пока память о нем живет в человечестве. Вместо того, чтобы в горние вознестись, будет томиться на ее орбите. Да и не огорчайтесь бесславием и смертью, поручик. Небывшее на этом свете / Возможно сбудется на том... Ваше сочинение?
–
– Слышишь, матрос?
– сказала Изольда.
– Твое потомство не имеет шансов. Зло - это глупость разума. А ты зол.
– Это как долголетие, - продолжал доктор.
– Долголетие наследуется, а недолголетие нет. Естественный отбор и наследственность.
– Можно и так представить, что эволюция и природа находятся во взаимном соперничестве или даже вражде. Или лучше сказать: эволюция - это способ перехитрить природу. Приспособиться, подольститься к ней. И, в конце концов, обмануть - в рамках ее же законов, - сказал Смирнов.
– Вот почему мужчины - обманщики, - вздохнула Изольда.
– Закон природы...Целесообразность...
– одновременно сказали доктор и поручик Смирнов. И умолкли, уступая слово друг другу.
– Законы природы только описывают и предписывают, но ничего не объясняют, - сказал полковник.
– Вернее, они объяснимы, но с точки зрения целесообразности, то есть задним числом. А такое объяснение меня не устраивает. Например, говорят, мол, не было закона тяготения, то и вселенной бы не существовало. Вообще, с точки зрения целесообразности можно необходимость чего угодно объяснить: призраков, дураков, левиафанов. Объяснение, исходя из нее, вечных проблем - бог, смерть, смысл - никуда не годится. Толкование эволюции, в том числе.
– Туман ума во тьме забвенья, - поддержал эту мысль матрос.
– Процесс эволюции ничего не отменяет, кроме самого процесса, когда имеет в виду финальную цель, - сказал доктор.
– Подойдя к ней, в развитии остановимся. Может, Бог, в коего веруете, и есть финальная цель. А человеческое мышление - частный случай мирового Разума. Или, благодати, если хотите. Могут быть и другие синонимы.
– А может, этот финальный синоним всего сущего и целесообразного руководствует процессом эволюции из будущего?
– сказал полковник.
– Эволюция в теле, эманация в духе, - сказал поручик.
– Не совсем так. И я не о том. Я хочу предположить, что природа (или тот, кто за ней стоит) вдохнув в человека разум, передала ему эстафету. И о дальнейшей своей эволюции он должен позаботиться сам. Мы выросли и повзрослели настолько, что можем взять свою судьбу в свои руки. Задача человека - сделать разум бессмертным. Но в этом мешают ему реактивные силы среды. Да время, Хронос, пожирающий своих детей. У человека же в его индивидуальном развитии нет потолка. Есть лень и сроки жизни. Время идет убийственно быстро. Успеть бы меж двух успений человеку надежду дать. Хотя бы самое существенное осуществить. Не хватает времени, чтобы всего достичь, все заграбастать. Человек - это вопль о бессмертии. Ибо жизнь, что отпущена, ему слишком мала. Жмет и трещит по швам. Бог - это несогласие со смертным исходом, а не история одного заблуждения. Вне Бога мы не верим в бесконечное существование, но верим в бесконечное небытие.