Никоарэ Подкова
Шрифт:
– Я знаю баш-чауш-баша Чигалу, - громко и внятно проговорил Никоарэ.
Елисей Покотило перевел.
– Откуда знаешь?
– удивился красивый улыбающийся гость.
– Три года прошло с тех пор, - хмуро глядя на него, отвечал гетман, как в шатре бейлербея Ахмета был зарезан брат мой, государь Ион Водэ.
Когда есаул Елисей перевел эти слова гетмана, Чигала вскочил на ноги и, побледнев, ощупал пояс, ища саблю. Но при охоте за дикими лошадьми не носят сабель.
– Что это значит, Демир Гирей?
– визгливым от злобы голосом спросил он.
– Что это за человек? Разве я не твой гость?
– Нет, ты мой гость, как и гетман, - отвечал хан.
– Мы оба, Чигала, гости Демир Гирея, - продолжал Никоарэ.
– Но место, на котором находимся мы и Демир Гирей, никому не принадлежит. Здесь, в степи у Казак-Бунара, властвует одна лишь правда. Я пришел, чтобы найти тебя и судить.
Баш-чауш-баш Чигала тревожно озирался.
Приближенные хана глядели на него так же спокойно, как их повелитель. А те немногие спутники, которых Чигала привел с собой из Исакчеи, где он именем султана Амурата был господином и владыкой, равнодушно дожидались исполнения того, что было начертано в книгах пророка Магомета, на седьмом небе. Да и кроме того, левантиец Чигала отрекся от своей веры и отуречился только ради наживы, пахлавы и одалисок. Аллах велик, аллах защитит его, коли сочтет нужным.
Острый взгляд Чигалы потускнел. Он поворотился к хану - тот опустил глаза.
– Кровь за кровь?
– возопил Чигала содрогаясь.
– Ты пришел убить меня, гяур?
– Я пришел судить тебя.
– Ты пришел убить меня кинжалом?
– Нет. Мой армаш владеет саблей.
Дед Петря весь взъерошился и угрожающе схватился за рукоять сабли.
Вопросы баш-чауш-баша казались безумными. Но разум его, даже в миг смертельного страха, сохранил ясность. И глаза лихорадочно искали спасения.
– Я поступил так по повелению Ахмета!
– крикнул он внезапно.
– Подло поступил!
– Муж, подобный мне, храбростью занявший свое место в мире, не может подчиниться такому суду. Выйди на поединок!
– Добро, соглашусь и на это, коли признаешь, что ты, Чигала убил кинжалом витязя, боровшегося за свободу своего народа.
– Поединок без оружия - правый поединок.
Никоарэ отстегнул саблю и передал ее в руки дьяка.
– Так сдохни и ты, сын шлюхи!
– воскликнул левантиец. Выпучив глаза, он выхватил из-за шелкового пояса кинжал, тот самый, которым убил Иона Водэ, и кинулся на Подкову.
Демир Гирей мгновенно повернулся - бросить повеление своим служителям. Но тут же остановился: правая рука Подковы сжимала у запястья руку Чигалы, в которой сверкал кинжал. Вывернув убийце руку, Никоарэ стиснул ее с такой силой, что она, казалось, вот-вот хрустнет, как хворостина. Левантиец упал на колени; кинжал покатился в пыль; гетман отшвырнул его ногой, обутой в сафьяновый сапожок со шпорой, и пинком опрокинул левантийца наземь. Вскочив, точно раненый зверь, - не человек, а взъерошенный ужас, - Чигала в одно мгновение очутился возле своих служителей, спокойно стоявших с конями в десяти шагах, у колодезного сруба. Он кинулся в седло, вонзил шпоры в бока скакуна и помчался на юг, ища пути к спасению.
У шатра зашумели и забеспокоились. Все поднялись на ноги, следя за этим отчаянным бегством. Но Чигала уже сворачивал вправо: вдали показались молдавские всадники - обложная сеть, раскинутая есаулом Елисеем.
Чигала помчался обратно, стремясь прорваться на север. Но и там показались ратники во главе с младшим братом гетмана, Александру.
На западе были топи, где вязли преследуемые ногайцами дикие табуны. Беглец повернул туда. Очутившись в болотах, конь замедлил шаг. Всадник осторожно направлял коня, ища твердую землю. Стоявшие у шатра сели на коней и поскакали вслед за Чигалой по степи, озаренной косыми лучами заходящего солнца. За полчаса они достигли болот, где тускло поблескивали оконца стоячей воды и среди мягких топей скрывались бездонные омуты.
Беглец хлестал скакуна и колол его шпорами, но конь, дважды споткнувшись, вдруг опрокинулся на бок и стал тонуть в болоте; Чигала успел спрыгнуть с седла и метался в отчаянии, тщетно отыскивая твердую тропку. Сначала он погрузился в топь до колен, потом по пояс.
Никоарэ, ехавший рядом с Демир-ханом, между молдаванами и ногайцами, с трудом сдерживал себя. Воины его готовились пронзить копьями осужденного. Подняв над головой руку, Никоарэ остановил их.
Издав страшный вопль и выкатив от ужаса глаза, левантиец вдруг канул в тихий "колодезь". Вода на поверхности омута заволновалась, сверкая в отблесках заката кровавым красным пламенем, затем все стихло.
Сердце у гетмана заколотилось.
– Несчастный! Вот и все меж нами кончено, - еле слышно шепнул он.
Всадники, собравшиеся на твердой земле, сошли с коней и удивленно переглядывались. Только что был человек и конь был - и вот уже нет их. Над спокойно поблескивавшей топью кружили, словно ища что-то навеки потерянное, сипухи и козодои, ночные птицы с большими глазами.
Демир приблизился к Никоарэ, и слабая улыбка осветила смуглое лицо его.
– Вернемся, друг, к своим делам, - мягко проговорил он.
– Твоя правда торжествует не только здесь. То, что случилось с Чигалой, придется по вкусу султану Амурату. Если бы лукавец и спасся из трясины, - все равно прикончили бы его по повелению султана: удавили бы шелковым шнурком так же, как три недели тому назад на острове Крите удавили Ахмета, его хозяина.
И вновь застучало сердце Никоарэ. Нельзя было медлить, пришел срок его вступления в Молдову, его похода во имя справедливости.
31. ХВОСТАТАЯ ЗВЕЗДА И ПРОЧИЕ ЗНАМЕНЬЯ
На Острове в большом сарае, нарочно выстроенном на случай непогоды для сборов и бесед, сидели несколько верных товарищей Подковы, делясь ходившими по запорожью слухами и проклиная слякоть и дождь. Тут собрались Иле Карайман, Алекса Лиса и сорокские рэзеши, Копье, Агафангел и атаман Агапие. Ни деда Петри, ни дьяка, ни Елисея не было. Они уехали с Александру и капитаном Козмуцэ в Большие Луга на военный совет.
Разговор шел о небывалом событии: чудо-чудное приключилось в конце месяца жовтня [октябрь]. Целую неделю шли об этом толки в селах, таборах и на шляхах. Одни лишь глубокие старики, кому за сто перевалило, кто, разглядывая правнуков, посохом поднимал нависшие брови, - только они одни помнили такое диво. Встала, люди добрые, в небе страшная звезда, взъерошилась и обрела хвост. Заняла она место среди всем известных светил небесных, что восходят на востоке и движутся к западу, - между созвездиями Орла и Утиным Гнездом; но люди приметили ее не сразу, а лишь после пяти облачных, мглистых ночей. Все это время она росла. И в ночь под Дмитриев день, когда небо совсем прояснилось, увидел народ в светлом тумане звезду с угрожающе протянутым хвостом. Да какой там хвост! Огненный меч!