Никогда не играй в пятнашки
Шрифт:
— Спи, друг.
Он повернулся к Нтонге.
— Сдаётся мне, мы в глубокой заднице… у розовых. У вояк это называется «оказаться в тылу противника». И как это мы проскочили?
Тот дошептал «молитву» и открыл глаза.
— Надо ехать, Джей. Рация здесь не ловит.
Сорс кивнул и повесил гранату на жилет.
— Да, поедем. — Он помолчал немного. — Вот что мы сделаем. Доберемся до ближайшей станции, какая там… Бот Ривер?
Нтонга кивнул и в два прыжка оказался на рабочей дрезине. Сорс запрыгивал уже на ходу.
— Поднимемся наверх и предупредим всех! Молись своим духам, Нтонга! Надо
Зулус прикрыл глаза. Выпуклые зрачки под его веками беспорядочно забегали.
— Надо взрывать около станции, Джей. Будет ещё волна. Задержим.
— Это тебе духи сказали? — Сорс и сам уже всё понял, но не смог удержаться от язвительного замечания. Нервы трещали по невидимым швам. Он снова посмотрел на железный ящик, пристегнутый к полу. Только бы успеть, — подумал он, — только бы успеть.
— Интересно, что мы будем делать, когда закончится вся взрывчатка? Химическая промышленность нынче в большом долгу… А эти своды совсем не хотят обрушиваться.
Я горько усмехнулся и посмотрел на Надю. Она привычно и деловито подсоединяла проводки от пульта к клеммам взрывателя. Я стоял на стрёме, то и дело поглядывая в тоннель в сторону города. Пятнашки зашли с юго-запада, значит здесь будут в самый последний момент. Если я хоть что-то в их логике понимаю. Надеюсь, хотя бы в этот раз обойдётся без геройства. Я снова взглянул на поглощённую важным делом Надю, и моё сердце сжалось. Как же мне надоело рисковать ею, собой, нами… Каждый раз теперь спускаюсь вниз со страхом, что потеряю её.
— Всё, Кот, готово. Пойдём?
Я оглядел своды и кивнул.
— Двигаем.
Она вдруг напряглась и замерла.
— Где-то рядом чужие.
Я глянул в обе стороны туннеля и промолчал. Чисто. Как они могли сюда успеть добраться? Надя слишком устала, вот и мерещится. Сбоит что-то её радар в последнее время. Ладно, посмотрим.
Надя повела носом.
— Ты чувствуешь запах? Он меня прямо преследует.
Я втянул воздух ноздрями, но ничего особо не почувствовал и пожал плечами.
— Это серые так пахнут. Или мне уже чудится, — Надя нахмурилась и встала. — Пойдём.
— Откуда им тут взяться?
Надя лишь пожала плечами. Я снова посмотрел в сторону «кишки».
— Ладно, я быстро, посмотрю, как там транспорт.
Я добежал до конца тоннеля и обшарил лучом стоянку. Нет, этого просто не могло быть! На рельсах не стояло ни одной захудалой вагонетки. А ребята говорили, что когда прибыли сюда, оставалось две — одна их и ещё одна, другой группы, они не знали точно, чья. У меня внутри всё упало. Я не верил глазам, смотрящие просто не могли забрать дрезины, зная, что кто-то из своих ещё оставался в городе!
Времени оставалось всё меньше, я чувствовал это всем нутром. Я прямо видел, как розовая масса стремительно продавливает себя по тоннелям.
Когда я вернулся, Надя уже знала — что-то пошло не так. Она ощущает меня куда лучше, чем даже этих пятнашек. Она посмотрела мне в глаза и всё поняла.
— Тележек нет?
Я молча кивнул.
— Что будем делать?
— Будем взрывать и выбираться наружу. У нас, к счастью, ещё есть наземный вариант. Надеюсь, деды не будут против прокатиться с нами до базы.
Надя улыбнулась.
— Они хорошие.
Разматывая провода, мы быстро добежали до места, где «как бы секретный» военный туннель выходил к основной ветке подземки, кося под стояночную «кишку». До станции отсюда было метров пятьдесят. Станция, как это часто бывает на окраине, была близко к поверхности, и высоченный, метров пятнадцать, потолок её выходил длинными и узкими, словно бойницы в старинном замке, окнами наружу. Хотя электричества давно не было, дневной свет проникал на платформы и довольно неплохо освещал их. Я посмотрел в сторону платформ и обомлел. Надя сдавленно вскрикнула и, поздно опомнившись, прикрыла ладонью рот.
С противоположной стороны, из тоннелей, уходивших в толщу камня в сторону центра, быстро разливались два ручейка розового цвета. Чёрт! Аналитик хренов! Они были здесь и значит — попросту везде в этой проклятой подземке, и явно не собирались ждать ночи! По крайней мере, под землёй не собирались. Похоже, они нас тоже не ожидали здесь встретить, поскольку двигались, хоть и довольно быстро, но молча, без своего боевого пения.
Мы встретились взглядами с Надей, она зажала ладонями уши, и я вдавил кнопку. Рвануло так, что мы едва не упали на шпалы. Многовато заложили, скинув оба последних заряда. Я подхватил Надю, припавшую на колено, за локоть, помогая подняться, и мы побежали. Первые группы пятнашек, вывалившиеся из тоннеля, поначалу заверещали от испуга, — они всегда боялись наших «подарков», — потом увидели нас и взвыли, ускоряясь в нашу сторону.
Пожалуй, мы никогда так не бегали и не прыгали через три ступеньки, как в этот раз. Как хорошо, что подъём наверх оказался ближе к нам и был довольно коротким! Мы миновали середину мёртвого эскалатора, когда авангард розовых злобно запищал внизу. И тут случилось непредвиденное, правда, по-своему, приятное — станция начала обваливаться. Сначала мы услышали грохот рухнувшего потолка, потом по своду над эскалаторами побежали длинные извилистые трещины. Мы прибавили, хотя очень скоро стало нечем дышать — снизу поднялось и догнало нас огромное облако душной коричневой пыли. Эх, чёрт, совсем забыл про маски в рюкзаке! Зажав рот и нос, я подтолкнул Надю через последние ступеньки к вестибюлю. Неожиданно позади раздался знакомый омерзительный свист и в ту же секунду мою правую ногу обожгла сильнейшая пронизывающая боль. Пятнашка! Промахнулась совсем немного… Я не оглядываясь, упал на колени и трясущимися от нервного укола руками что есть силы вытолкнул Надю сквозь лаз, выломанный нами в забитых кривыми досками старинных деревянных дверях станции. Наружу мы выбирались уже почти вслепую и на четвереньках. Я почувствовал как немеет нога и быстро слабеет тело.
Едва мы вылезли на свет, я развернулся, снял с пояса последнюю «гэшку-пятак», дёрнул чеку, едва не выронив смертоносный брусок из трясущихся рук, и зашвырнул в проём, из которого валило облако пыли. Если пролезла одна, то и ещё несколько тварей могли успеть за нами пробраться в вестибюль. Почувствовав моё состояние, Надя схватила меня за руку и изо всех сил потащила в сторону, и мы снова побежали, к машине, стоявшей за углом. Взрыв был хорош. Вряд ли потомки теперь узнают, какой был интерьер у станции «Пискарики». После «гэшки» обычно остаются только большие кучи мусора. Что и говорить, ломать, друзья, не строить.