Никогда не играйте в смерть

Ефимова Юлия

Надо отдать должное, Сан Саныч не пил вообще никогда, но в последнее время нет-нет да и возьмет банку пива. Может быть, и пристрастился бы он, может, и спился бы в концовке. Если бы не этот странный звонок, не это такое выгодное во всех смыслах предложение, а главное – тайна. После того как Сан Саныча Петрова уволили из органов, ему очень не хватало тайн.

– Приземлился рейс Москва – Симферополь, встречающих просим пройти.

Услышав свой рейс, Сан Саныч взял табличку «Киногруппа» и пошел встречать начальство. Почему-то у бывшего следователя, да и вообще неглупого мента было стойкое ощущение, что вот именно в эту секунду, с этой его встречи начинается что-то очень нехорошее.

Ася

Ася первый раз за пять лет провела время для

себя, последнее время каждая минута в ее жизни была расписана. Обо всем надо было подумать, на работе, дома. Подруг у нее не осталось, так как интересы разошлись кардинально, просто поболтать так о жизни, о кино, о любимых актерах, о классике было не с кем, да и некогда. Этот сценарист Жора был шикарным собеседником, его хотелось слушать, ему хотелось рассказывать, с ним хотелось делиться и не бояться быть высмеянной. За время полета они выяснили, что им нравятся одни и те же фильмы. Ася с трепетом относилась к этой своей слабости к кинематографу. Узнав, что сценаристу тоже нравится фильм Витторио Де Сика «Похитители велосипедов», была ошарашена и приятно удивлена. Сейчас редко смотрят черно-белое кино, тем более мужчины. С ним было что обсудить, о чем поспорить, о чем помечтать.

В общем, два часа сорок минут пролетели незаметно и приятно. Ася даже забыла про разозлившегося босса, когда после взлета он понял, что ему не судьба сегодня сидеть в бизнес-классе, и, надув свои восточные щеки, ушел обратно на Асино место, она без зазрения совести вычеркнула его из памяти. Не обратила она внимания и на турбулентность, которая как карусель качала их в кресле, то сильнее, то медленнее. Не придала значения и тому, как захлопал самолет, поздравляя кого-то с чем-то. Она просто наслаждалась беседой, смеялась, удивлялась и взахлеб что-то рассказывала, а такое забытое чувство свободы, когда ты никому ничего не должна и можешь просто получать удовольствие от жизни, на миг вернуло ее в то время, когда были живы родители и все было по-другому.

Поэтому приземление не было таким радостным событием, как обычно, оно было как похмелье после бокала хорошего шампанского. Самолет очень плавно коснулся полосы, город Симферополь красивым новым аэропортом встречал путешественников, как бы говоря: приветствуем вас, вы прилетели в сказку.

– Первыми выходят пассажиры бизнес-класса, – проговорила стюардесса в динамик.

Ася встала, но пошла совсем в другую сторону, ей надо было забрать свои вещи, они благополучно летели над двенадцатым рядом. Уже подойдя к Генке, она обернулась, чтоб помахать своему новому знакомому, но увидела лишь перекошенную фигуру, опирающуюся на трость.

«Вот почему он не путешествует, – подумала Ася, – хорошо, что он не видит сейчас моего жалостливого взгляда, мужчины не любят, когда их жалеют. По крайней мере, таким был папа. В следующий раз я справлюсь».

Гарик

Как летели два часа, как выходили и получали багаж, как ехали в черном микроавтобусе два часа до Ялты, Гарик помнил смутно. Каждый раз в голове всплывала железная тележка, приближающаяся с неимоверной скоростью к его голове. Лишь в автобусе из постоянного трещания секретарши, что, кстати, обычно за ней не водилось, он разобрал, что вампир, из-за которого Гарик не смог счастливо лететь в бизнес-классе, оказался их сценаристом и в гостиницу он уехал на заказанном личном трансфере. Эта новость вернула его в реальность.

– Вот ведь жук, – заорал Гарик, – мог бы и с нами поехать, а мне это все оплачивать. Ну когда мы уже приедем в отель? У меня был жуткий день и я пахну тетей Халей.

– Да вот уже приехали, – сказала испуганная Ася, давно она не видела, чтоб Гарик так орал, – только это не совсем отель, это пансионат. Они здесь и живут, и снимают. Для съемок арендовали на месяц отдельно стоящий домик у моря, а живут в корпусе.

Дверь микроавтобуса открылась, и перед ними предстал головокружительный пейзаж. Все трое встали, открыли рты и пытались переварить увиденное. Даже Сан Саныч, который вот уже месяц видел эту красоту, достав багаж, встал рядом и залюбовался.

Пансионат «Золотая гвоздика» располагался на

скале, этажи спускались по горе как ступеньки по лестнице. А самая нижняя ступенька упиралась в каменистый пляж, который ласково облизывало синее море. Вокруг санатория стояли столетние сосны, как бы защищая его от всего на свете. Парковка машин была на самом верхнем этаже гостиницы. Так как солнце уже садилось прямиком в море, то казалось, что эта блестящая дорожка бежит по морю прямо к их ногам через пляж, через все этажи санатория, бежит поздороваться с новыми посетителями: привет я радо вас видеть, будьте как дома.

– Скажи-ка мне, Круглова, вот что нихуа хуа, – чуть не заматерился Гарик, прервав эстетический экстаз, – прошу прощения, то есть ничего себе у нас живет киногруппа. У них ничего не треснет? И еще здесь кто-то с ума сходит? А он не оборзел?

– Гарик Михайлович, это все было указано в контракте, оплачено спонсорами. Вы тогда разводились со второй женой и, видимо, не придали документам особого значения, – начала оправдываться Ася.

– Все, заселяться, в душ и пойдем наших отдыхающих приводить в чувство, – скомандовал Гарик, начиная подниматься по лестнице на верхний этаж гостиницы, где находился ресепшен.

СМС: Заказчик – Исполнителю

Действуйте согласно инструкциям, никакой самодеятельности

Заливные

Анна и Роман Заливные были в браке вот уже двадцать пять лет. Как говорил Глеб Жеглов, у них была не просто любовь, а любовь с интересом.

Анна никогда даже в молодости не отличалась красотой, а сейчас была и вовсе отвратительна. К своему некрасивому лицу с маленькими глазами, лошадиной челюстью и чересчур высокому росту она добавила еще килограмм шестьдесят лишнего веса и стала совсем безобразна. Не помогали ей ни последние веянья косметологии, ни наращенные ресницы, ни увеличенные груди, ни красивейшие белые локоны, так искусно приклеенные и уложенные лучшими парикмахерами Москвы. От всего этого она становилась еще безобразнее и смешнее. Но более нелепо Анна смотрелась от тупой уверенности в своей привлекательности. Во всех социальных сетях она выставляла фотографии, которым не мог помочь даже «Фотошоп», с подписью «Я обворожительна». Или на пляже, одевшись в какой-нибудь неимоверный купальник ядовитого желтого цвета и раскидав свои шикарные локоны по толстым плечам, она кричала на весь пляж: «Рома, ты куда пошел? Здесь столько мужчин, они начнут ко мне приставать! Ты хочешь меня потерять?!» Мужчины, посмотрев на эту огромную гору с ресницами и локонами, пугались и быстро ретировались, боясь быть неправильно понятыми самоуверенной дамой. Рома, который, может быть, и был бы рад потерять такую красоту навсегда, не мог себе этого позволить. Анна была кладезем денег в их семье, получив огромное наследство от отца, она умудрилась не только не промотать состояние, но и приумножить его. Сейчас, в сорок пять лет, раздобревший и похорошевший Роман стал самым настоящим красавцем, хотя в молодости даже этим похвастаться не мог. Увидев его в одном из институтских кафе двадцать пять лет назад, Анна, посмотрев на неправдоподобно худого молодого человека, сказала своей подруге:

– Он будет моим мужем.

На что та, пьяно захихикав, ответила:

– Зачем тебе этот заморыш, да еще и с дыркой в кармане?

– Я сделаю из него человека, а деньги у меня и самой есть, – ответила она и не обманула.

В свои сорок пять Роман Заливной был красавцем-мужчиной, высокий и статный. Хотя Анна втайне подозревала, что муж обманывает и просто сбегает в спортзал отдохнуть от жены, но ежедневные походы давали свои результаты, тело было в исключительной форме. Седина же, покрывавшая его идеальную прическу, придавала особый шарм и интеллигентность. В общем, все было при Романе, но только не деньги. Подписав брачный контракт двадцать пять лет назад, он подписал себе пожизненное рабство. Пару раз попытавшись соскочить с Аниного крючка, он понял, что не готов: он привык к деньгам, работать не любит, зато любит, как говорится в пословице, кататься на саночках.