Никола Тесла. Безумный гений
Шрифт:
Никола сжал мускулы и зажмурился, избавляясь от видений, и попытался сосредоточиться на происходящем вокруг.
Невидимые линии, соединявшие три настенных светильника, образовывали равносторонний треугольник с Теслой в центре. Никола принялся разыскивать по всей комнате другие треугольники. Это занятие должно было привязать его к действительности.
Оказалось, что между действительностью и миром видений можно нащупать золотую середину. Автомат отлично справился со светскими беседами, а Никола занял место в любимом кресле.
Глава двадцать седьмая Месяц спустя Сербская
Телеграмма из дома моментально выдернулся Теслу из мира грез. Отныне промедление сделалось его главным врагом.
Путешествие в Европу показалось Тесле мучительно долгим. Мать была при смерти, а он ничем не мог ей помочь.
Никола мог позволить себе путешествовать первым классом, но все прелести купленного за деньги комфорта не могли заглушить его страх. Время тянулось невыносимо медленно. Тело-автомат вечно торчало на палубе, не обращая внимания на погоду. Роскошной кают-компании Тесла избегал. Урчание парового котла в корабельном брюхе уносило его мысли очень далеко…
«Если звезд не видно, корабль следует за стрелкой компаса, который в свою очередь заряжается от магнитного поля Земли. У магнитного поля есть проводящие энергию полюса, положительный и отрицательный. Один скрывается в недрах нашей планеты, другой располагается наверху, где-то в ионосфере. Следовательно, Землю вместе с атмосферой можно рассматривать как гигантский электрический прибор…»
И Тесла тут же принялся рассчитывать массу этого прибора.
«Если судить по составу коры, главный элемент земного ядра, вероятнее всего, железо. Расплавленное железо, учитывая царящую там температуру… А коль скоро гигантское магнитное поле по своим свойствам не отличается от тех, что можно создать в лаборатории, у него должна быть определенная частота или несколько частот, генерирующих гармонические колебания Земли, подобные музыкальным долям.
Если продолжать эту аналогию, нельзя ли создать устройство, вызывающее определенные колебания земной коры? Эти дополнительные колебания станут выделяться на фоне естественных земных вибраций, распространяясь по всей планете; с их помощью электричество можно будет передавать куда угодно без проводов…»
И так далее и тому подобное. Тесла не возвращался к реальности, пока не добрался до родительского дома.
Здесь по-прежнему царили простота и сердечность. Едва переступив порог и вдохнув почти забытые запахи, Тесла вновь почувствовал себя маленьким мальчиком. Следуя за сиделкой в материнскую спальню, он с болью в сердце вспоминал о том, как много лет назад точно так же спешил домой, чтобы успеть к постели умирающего отца.
Джука Тесла едва могла говорить, но взгляд ее остался ясным и пронзительным, а рука, которой она сжала ладонь сына, твердой. Не говоря ни слова, она благодарила сына, радовалась его приходу, благословляла его. В комнате кто-то заплакал, но Никола не обернулся, боясь хоть на миг отпустить взгляд Джуки, полный такой нежности, с какой только мать может смотреть на своего ребенка. Как в детстве, когда она приходила подоткнуть ему одеяло. Она отходила с миром, завещая сыну всю свою любовь.
– Ты пришел, Никола, – наконец прошептала Джука. – Я горжусь тобой.
То были ее последние слова.
* * *
Никола отстоял заупокойную службу, исполнил все положенные ритуалы и надолго задержался у свежей могилы, когда остальные разошлись. Хотел помолиться, но слова не шли на язык. Так он и стоял у могильного холма в полном молчании, размышляя о том, что было бы, если бы Джука Тесла не защитила своего диковатого мальчугана от подстерегавших его демонов, не дала бы ему любовь и заботу, чтобы он мог вырасти и найти в себе силы встретиться с ними лицом к лицу.
Никола пробыл на кладбище до вечера. В сумерках на землю опустился серебристый влажный туман. Ответ, которого он ждал, пришел в свое время. Никола заставил измученное тело-автомат сделать еще один шаг и растворился в тумане.
* * *
Вернувшись в Америку, Тесла перепоручил автомату скучные дела, связанные с текущими заказами, патентами, деловыми переговорами и благоустройством лаборатории. Финансы компании требовали тщательных подсчетов. Деньги текли, словно вода, но за отливом неизбежно следовал прилив. Новых доходов вполне хватало, чтобы оплачивать текущие расходы.
Изобретатель охотно выступал с публичными лекциями о вещах, которые мало кто понимал и в которые мало кто мог поверить, а демонстрируя скачок напряжения в электрической сети, не раз доводил публику до панического бегства, когда не подключенная к проводам лампочка сама собой зажигалась в его руке. Добропорядочные и богобоязненные обыватели в ужасе бросались к выходу, но не потому, что были глупы и невежественны, а исключительно из-за того, что ни один человек в те времена не мог представить себе ничего подобного. Изобретение Теслы казалось им дьявольским наваждением, кошмарным недоразумением, которому нет места в нашем мире.
Иногда, провожая взглядом в страхе разбегавшихся зрителей, Никола чувствовал к ним необъяснимую нежность и всей душой жалел, что напугал. В иные дни они напоминали ему крыс, спешащих покинуть обреченный корабль. Но даже в такие минуты он продолжал их любить и желал им спасения, если случится настоящее бедствие.
Когда у Теслы не было времени выступать перед публикой, он отправлял вместо себя автомат, и тот справлялся с ролью докладчика так легко и непринужденно, что каждая лекция изобретателя становилась большим событием. Слава его росла, а с ней росло и состояние.
Начало девяностых годов выдалось таким гладким, что Никола почти не заглядывал в реальный мир, предпочитая, покачиваясь в любимом кресле, размышлять о сходстве энергии солнечного света и электрического генератора. Настоящая работа протекала не в лаборатории, а в комнате с окнами-глазницами, где никто не мог застичь изобретателя врасплох.
* * *
Нью-йоркское общество не любило узнавать новости из газет, предпочитая свежие сплетни. Научных журналов, как водится в любую эпоху, почти никто не читал.