НИКОЛАЙ НЕГОДНИК
Шрифт:
– Может, познакомимся для начала?
– Можно, - кивнул Шмелев.
– Меня Николаем Васильевичем зовут.
– Хорошее имя, - одобрил Змей.
– Совсем как у здешнего князя.
– Это я и есть.
– Да?
– Горыныч опять поскреб когтем в затылке.
– Не врешь?
– Зачем мне тебя обманывать? А не веришь, так спроси у любого в городе.
Страшный зверь подскочил, взмахнул крыльями, выпустил их пасти многометровую струю пламени и завопил дурным голосом:
– А-а-а-а! Нет мне пардону! Прости, я не узнал брата Колю!
– Ты это… - опешил Николай, - поосторожнее
Было от чего растеряться. Да и возмутиться тоже. Является, понимаете ли, неизвестная науке рептилия и начинает набиваться в родственники. Вам бы понравилось иметь в братьях громадную ящерицу, пусть и летающую?
– Я же образно, - пояснил Змей.
– А возьми меня к себе жить, князь? Пригожусь, честное слово.
– К этому вопросу мы еще вернемся. Звать-то тебя как?
Горыныч скромно потупился:
– Годзилка.
– Японец?
– Не, что ты, вяццкие мы.
– Так вас много?
– испугался Шмелев. Вяццкие леса в этом мире были терра инкогнита, и что там творилось на самом деле, не знал никто.
– Имя вам легион?
– Ачоа? Один я, - пояснил Змей.
– Тока меня там не любят.
– За грубость?
– Не, за будущее. Я его вижу. Хочешь, тебе предскажу?
– Давай, - согласился Николай.
Годзилка задумался и прикрыл глаза. Но через минуту открыл их и присвистнул:
– А нету будущего. Помрешь.
– Все там будем, - усмехнулся Шмелев.
– Да, но ты - завтра!
Коля шутку не оценил и решительно встал с бревна.
– На хрен такие предсказания.
– Правду же говорю, - обиделся Змей.
– Вот за нее всегда и страдаю. Никто меня не любит. Я как лучше хотел… Зато там, в другом мире, твой сын полковником станет.
– Да?
– совсем было собравшийся уходить, Николай заинтересованно посмотрел на Годзилку.
– Точно, - кивнул тот.
– Только погибнет при штурме американской военной базы в Монино. А твоя жена… Про жену надо?
– Давай.
– Она еще раньше попадет под ракетно-бомбовый удар по Славелю. Из трех миллионов жителей уцелеют меньше четверти.
– Война?
– А не знаю…
Из записок Николая Шмелева.
"Информация, полученная от Годзилки, буквально раздавила меня. Я тут развлекаюсь, а там… Минут пятнадцать не мог сказать даже слова, просто отходил от шока. Наконец собрался с силами и приступил к расспросам. К сожалению, Змей сам толком ничего не помнил, так как в то время был обычным вараном и жил в зоопарке небольшого райцентра Вяццкой области. И лишь много позже, когда здоровенная ящерица попала в зону заражения на месте бывшего Вяццка и начались мутации, начал хоть что-то понимать и соображать.
Постоянные стычки с патрулями послужили причиной пуленепробиваемой мощной брони, крылья выросли сами, а появлению огнемета способствовало попадание в грамотно организованную засаду. Покойной засаде не понравилось. Несколько лет Годзилка прожил в дремучих лесах, изредка сбивая пролетающие вертолеты с белыми звездами, но потом его вычислили и устроили настоящую охоту. В страшном воздушном бою, стоившим противнику трех самолетов, Змей потерпел поражение и был вынужден отступить в окрестности Славеля. Вернее, бежать… Вот там и влип по полной.
Перебитое крыло не позволяло летать, пришлось прятаться на окраине города в развалинах недостроенного когда-то дома, выбираясь по ночам на поиски пропитания. И даже опустился до того, что ел пойманных солдат из патрулей. Впрочем, людоедом себя не считал, так как насмотрелся всякого… Люди такое не творят.
Но выследили и там. При штурме логова Годзилка успел поджечь вражеский танк и четыре машины примкнувшей к оккупантам полиции. Только везение долго продолжаться не могло - вызванный на подмогу "Апач" ударил ракетами. Взрывом маленького тогда еще Змея выбросило на улицу и сильно ударило о растущий неподалеку дубок. Небольшой, но Годзилке хватило… Он потерял сознание, а очнулся уже здесь. Правда, немного раньше.
Так и мотался две тысячи лет. То из варяг в греки, если таковые имелись в то время, то обратно. Однажды занесла нелегкая за океан. Там, по словам Годзилки, было совсем плохо. Если наши местные жители просто бросали дубины и каменные топоры, то тамошние аборигены попытались приспособить крылатого Змея к исполнению главной роли в диком и жестоком культе - жертвы приносили, памятники ставили… А у него желудок еще американским мясом травленый и изжога. Ушел от них.
Потом причудливая прихоть судьбы приготовила другое испытание - любознательное желтолицее население одной страны так восхитилось способностью нашего героя к полетам, что чуть было не разобрало на мелкие кусочки в попытке научиться подобному. Пришлось покинуть и этот негостеприимный край, оставив на память традицию делать бумажных драконов и запускать воздушных змеев.
И вот он здесь. Смотрит на меня жалобно и хвостом виляет".
С городских стен за разворачивающейся драмой следили внимательно. Народ в Татинце в большинстве своем имел достаточно бурное прошлое и размеренной жизнью тяготился. А тут все хоть какое-то развлечение. Самые азартные бились об заклад, и немалые суммы заходили по рукам. К чести горожан нужно сказать, что ставили больше на то, сколько продержится Змей против князя. В победе Николая мало кто сомневался, да и те уже помалкивали, потирая отбитые ребра. Чего тут побеждать-то? Подумаешь, ящерица с крыльями. Чай не страшней оборотня, который приблудился о прошлом месяце, разве чуть крупнее.
Движимый долгом отец Мефодий поначалу сурово смотрел на впадающих в грех соотечественников и громко ругался, но потом, по здравому размышлению, счел его не таким очень уж большим и грехопадение возглавил. А возглавив, тут же перепоручил руководство княжескому казначею, более известному под именем Тимофея Домовецкого. Сюда же на стену был принесен стол, и надувшийся от осознания собственной значимости Тимоха принимал ставки под запись, сразу изымая подоходный налог с будущего выигрыша. Некоторым возмутившимся он резонно заявил, что без уверенности в победе нехрен и ставить. А раз уверен, то плати.