Николай Петров
Шрифт:
Его подбородок касается груди, когда окровавленная рука тянется вверх и вытаскивает тряпку изо рта.
— Я же говорил тебе, Карлос знал. Он всегда был тем, кто с ним разговаривал.
— Хм. Джонни. Мне кажется, ты не очень честен со мной. Такой яркий показушник, как ты? Держался в тени? — подхожу к краю кровати и плотно обвязываю конец одной из веревок вокруг металлической опоры у пола.
Посмотрим. Похоже, длина примерно три фута.
Быстрым узлом я привязываю его скользкую правую руку к веревке, чтобы она затянулась
— Нет, нет, нет… — его голова мотается из стороны в сторону, когда он пытается удержать кишечник левой рукой. — Пожалуйста! Он разговаривал с Карлосом!
Я снова засовываю тряпку в его рот, когда он начинает визжать. Вокруг него на матрасе собирается застывающая лужа крови, дрожа в такт прерывистому дыханию.
Медленным, размеренным движением я обвязываю его свободное запястье второй веревкой и притягиваю к верхнему углу кровати, чтобы он был растянутым и обездвиженным.
Растягивание его тела открывает глубокую рану на животе, позволяя еще большему количеству внутренностей вывалиться на кровать, образуя блестящую груду.
— Я дам тебе еще один шанс, — быстрым движением отрезаю кусок от зловонных серых штор и привязываю к веревке, закрепленной на неработающем потолочном вентиляторе.
Горячие, влажные внутренности пульсируют на моей ладони, когда я отделяю кусочек от остальной массы. Освободив их от полупрозрачной мембраны, которая безуспешно пытается удержать его кишки, я вытягиваю их достаточно, чтобы перекинуть через одну из лопастей вентилятора над нами.
Я вынимаю тряпку у него изо рта.
— Тебе есть что сказать?
— Нет! Пожалуйста! Черт возьми! Нет! — голова мотается из стороны в сторону. Пот заливает его заплаканные глаза.
— Ну что ж, — дергаю за шнур от потолочного вентилятора, я чувствую, как он щелкает включаясь. — Все, что мне нужно сделать, это отпустить, и лопасти начнут вращаться вместе с тобой.
Его глаза широко раскрываются.
— Ты гребаное чудовище! Юрий! Юрий — тот, кто нанял нас! Он сказал, что если у него будет девушка, то Антону не нужно будет заключать сделку с Петром.
Юрий Коскович. Отец Светланы и Антона. Конечно, он участвует в этом. Поскольку большая часть Родины уже в его руках, логично, что он хочет попробовать захватить Америку.
— Что ж, ты спас себя от смерти. Открой рот, — я не жду его согласия, а хватаю его за челюсть, вдавливая пальцы в щеки, чтобы разжать ему рот. Протягивая шнур от вентилятора ему в рот, я держу ее натянутой настолько, что ему приходится держать голову поднятой над подушкой.
— Теперь, когда ты сдашься, это будет самоубийством. Скоро приедут мои уборщики.
Его разрезанный живот дрожит, когда он изо всех сил пытается приподнять шею. Сквозь шнур, за который он цепляется зубами, вырываются всхлипы.
Я вытираю липкую кровь с рук и достаю телефон из кармана.
Чехов:
Я: Хорошо. Комната 180 тоже.
Он отправляет мне эмодзи с поднятым большим пальцем. Я чертовски ненавижу эмодзи, если только их не присылает Наталья.
Как раз перед тем, как подхожу к двери, я слышу щелчок и низкое жужжание включающегося вентилятора.
Мне следует подумать о том, чтобы выяснить, кто построил этот отель. Их номера настолько хорошо изолированы, что я едва слышу крики из холла.
Даже обхватив колени руками, я так сильно дрожу, что скрипит кровать. Все, что могу сделать, это смотреть на обшарпанную дверь отеля и ждать.
Кажется, прошла вечность, прежде чем я услышала электронный сигнал, указывающий на то, что замок открылся.
Большая фигура Николая появляется в дверном проеме, и я бросаюсь ему в объятия. Мои слезы исчезают в черной ткани его толстовки.
— Тише, теперь ты в безопасности. Он больше не причинит тебе вреда, — окровавленные руки обхватывают мою голову и прижимают к груди.
Мы стоим, крепко обнимая друг друга. Все, что я могу слышать, — это его успокаивающее глубокое дыхание и ровное биение сердца под моим ухом.
— Нам нужно идти, уборщики скоро начнут. Я не хочу, чтобы тебя видели, — большим пальцем он приподнимает мой подбородок и прикасается горячими губами к моим.
— Да, сэр, — тихо отвечаю я, следуя за ним по коридору. Знает ли он, что внутри меня горит ад, что он снова был моим спасителем?
Пелена ночи скрывает наш отъезд, и мы возвращаемся в дом, крепко держась за руки в тишине поездки.
Когда он открывает дверцу машины, чтобы помочь мне выйти, то заключает меня в крепкие объятия, прежде чем поднять на руки и занести в дом.
— Я был ужасно напуган, что потеряю тебя, — его губы находят мой висок, и я с трудом сдерживаю слезы.
— Они не собирались везти меня к отцу. Я слышала, как блондин сказал «большой босс». Кто это? — мои пальцы гладят седые пряди на его лице. Их прикосновение успокаивает, и я зарываюсь лбом в его шею.
— Юрий, — звук отдается грохотом в его груди и вибрирует у моей руки. — Это отец Антона.
Значит, и Светланы тоже.
— Интересно, что ему от меня нужно?
Николай осторожно ставит мои ноги на кафельный пол большой душевой.
— Он хочет обойти твоего отца. Забрать тебя без обещанного контракта, — ловкие пальцы начинают расстегивать пуговицы моей блузки, его взгляд сосредоточен на своих движениях.
Когда половинки блузки распахиваются, он снимает шелковистую ткань с моих плеч и осыпает ключицы нежными поцелуями.