Николай Петров
Шрифт:
Мои внутренние споры о том, стоит ли ее будить, заканчиваются, когда на тумбочке звонит телефон.
— Да, Иванов?
Он скоро поймет, что его дочь уже несколько недель у меня.
— Босс, вы свободны сегодня утром? — в голосе слышится спокойствие, но каждый слог отдает паникой.
— Да. Можешь приехать на завтрак в восемь.
Наталья ворочается во сне, и ее дыхание меняется. Не лучший способ разбудить ее — звонок от отца.
— Хорошо. Спасибо, босс.
Телефон с грохотом падает на гладкую
Черт.
Она поворачивается ко мне, потираясь сосками о мои ребра.
— Это был тот, о ком я думаю? — она хлопает своими зелеными глазами и улыбается. Ее ногти медленно прочерчивают дразнящие линии по моей груди, и член подергивается, когда она лениво обводит пальцем по одной из моих татуировок.
Это успокаивает гнев, который угрожает разгореться во мне.
— Он будет здесь через час. Я попрошу повара принести тебе завтрак. Чем дольше мы сможем поддерживать этот фарс, что ты пропала, тем больше на него будут оказывать давление.
Отодвигая одну из ее длинных медных прядей с лица, я прижимаю ее к себе, чтобы осмотреть тусклый след, который портит ее идеальную шею.
— Черт. Прости, малышка. Похоже, папочка вчера немного переборщил.
Мой большой палец не сглаживает этот след, но она подставляет щеку, когда я ласкаю ее.
— Я ни о чем не жалею. В какой-то мере, мне хочется, чтобы меня похищали каждый день, — ее губы изгибаются в озорную улыбку.
Она дьяволица, и я люблю ее за это.
Притягивая ее к себе, погружаюсь в долгий поцелуй, прежде чем с тяжелым вздохом вылезти из постели.
— Мне нужно быть готовым. Оставайся здесь, в своей клетке, маленькая птичка. Обещаю, однажды ты снова сможешь свободно летать.
— Я согрею для тебя постель, — переворачиваясь, она поднимает свою голую задницу и игриво покачивает ею, бросая на меня взгляд через плечо.
— Ты сведешь меня в могилу, — прижимаю ладонь к одной из ее идеальных ягодиц и ухожу, довольный тем, что отпечаток моей руки будет доказательством права собственности на эту прекрасную задницу.
Звонкий смех доносится за мной в ванную, пока я стараюсь успокоить свой член.
Его густые седые брови нахмурены, когда он наливает виски в свой кофе и делает глоток, при этом скорчив гримасу.
— Ты уверен, что не хочешь перекусить? Или сразу решил начать с чего-то крепкого с утра пораньше?
Только с тех пор, как здесь появилась Наталья, я стал есть дома. Она умеет разбудить во мне аппетит.
— Нет, спасибо. Дело касается моей дочери, — руки Иванова дрожат, когда он крутит чашку на дубовом столе. Не думаю, что когда-либо видел его таким бледным.
— А, мне было любопытно, нашел ли ты ее. Уехала
Последний кусок колбасы с яйцами, и я сыт. Откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдаю за его реакцией, не переводя своего пристального внимания.
— Нет. Хотелось бы, — он проводит большим пальцем по краю чашки, прежде чем сделать еще один большой глоток. Я замечаю, как его глаза нервно скользят за мое плечо, туда где стоят мои телохранители.
Я хотел быть готовым. Это хорошая привычка — включать их во все свои дела. Это делает их присутствие менее заметным, в те моменты, когда они мне действительно нужны.
— Ее нашли, но она снова пропала. В южной части города, — темные глаза поднимаются и встречаются с моими. Он выглядит осунувшимся с тех пор, как я видел его в последний раз. — Мне нужно найти ее. Это очень важно. И я хотел бы попросить тебя помочь в ее поисках, — напряженные скулы и побледневшая кожа показывают мне, как тяжело ему было просить об этом.
Услуги в нашем деле обходятся дорого.
Я складываю руки перед собой, когда откидываюсь на спинку стула.
— Девушки ее возраста сходят с ума. Скорее всего, она скоро вернется. Почему это так важно?
— Ну, э-э, — губы сжимаются, и он ерзает на стуле. — Я, возможно, пообещал ее.
Вот оно.
Я позволяю своему лицу изобразить удивление.
— Пообещал ее? Кому?
— Это не имеет значения, босс. Мне просто нужно…
Наклоняясь вперед, я понижаю голос.
— Кому, Иванов? Это имеет значение.
Я понимаю, что не оставляю ему иного выбора, кроме как признаться сейчас.
— Антону Косковичу, — его глаза опускаются, а плечи поникают. Он похож на побитую собаку.
Мои руки сжимаются в кулаки, и я позволяю себе это.
— Что, черт возьми, с тобой не так? Что они тебе пообещали?
— Я сделал это ради тебя, босс! — он вскидывает руки и откидывается назад. — Они предложили перевезти больше продукции, и я просто подумал, что это поможет нам, возможно, расширить охват в Москве, — руки опускаются на подлокотники кресла. — Они даже предложили мне шанс переехать туда и возглавить дистрибуцию.
Ублюдок. Они предложили ему отличный вариант возглавить собственный бизнес.
Теперь я знаю, куда девается весь мой пропавший товар. Он переправляет это дерьмо в Россию для себя.
— Я никогда не просил об этом.
Мне приходится напрячь все силы, чтобы не всадить ему пулю в лоб прямо сейчас. Может быть, я задушу его голыми руками.
Размышляю о том, как я собираюсь убить его, в течение нескольких минут, пока он извивается под моим холодным взглядом.
— Приведи Антона на нашу следующую встречу, и я найду твою дочь, — не уверен, что удержался от резкости в голосе, но уверен, что он ожидает от меня некоторого уровня раздражения.