Николай Вавилов
Шрифт:
«С парохода на пароход. Приехав в Марсель, узнал, что немедленно идет пароход в Грецию Житья моей греческой визе осталось 8 дней. И иного выхода нет, как ехать в Грецию, а там просить о продлении визы. В Греции я никого не знаю. И язык мне чужой. Думаю, пробуду недели две. А оттуда буду пробираться в Сирию и Палестину. Там определится судьба дальнейшего плавания»*.
16 августа. На пути в Грецию.
«3-й день из Марселя. По счастью, пароход не качает и можно читать и писать. <…> В Греции надо собрать сортовой материал и повидать Фессалию и Македонию — два центра культуры хлебов. Надо бы взглянуть и на Крит — там раскопки Эванса [63] — лабиринт Кносса и пр., но еще не
63
Эванс — известный английский археолог.
Знакомств у меня в этих странах нет. Сирия на военном положении, и по опыту боюсь, что не смогу сделать всего, что хотелось бы.
В Марокко, Алжире, Тунисе много помогли Trabut, Beuef, Ducallier и Miegi. [64]
Форсированно штудирую литературу по Средиземыо. Тут что ни шаг, то история. Финикияне, Карфаген, Эллада, Рим, Алекс[андр] Македонский, этруски, праэллины, Египет. Мне надо немного ото всего, но немного трудно найти.
Как видишь, милая, я продвигаюсь быстро, по расписанию, 5 виз — день в день.
64
Трабю, Беф, Дюселье, Мьеж — французские ботаники и селекционеры, работавшие в Алжире, Тунисе и Марокко.
<…> Теперь еду в другие страны, где придется наводить экономию, но пока финансовая сторона обстоит благополучно. Самое неприятное — это положение россиянина в пространстве в атмосфере подозрения и наблюдения, и полного бесправия. Когда есть знакомства, как в Алжире, Тунисе — это еще ничего, но без таковых трудно. Ни к какому консулу, ни в посольство обращаться нельзя. В Африке обо мне целое досье бумаг в соответствующих учреждениях.
Попробуем все преодолеть <…>.
Получены ли посылки семян из Алжира? Их будет около 80 по 10–12 фунтов. Огромный колосовой материал.
Тороплюсь. Испанию и Италию откладываю или в крайности — на обр[атном] пути <…>.
Если не будет качать, буду писать, начну „Средиземноморский очаг земледелия“. Но душно и заниматься трудно»*.
17 августа. Ей же.
«На пути в Грецию.
По счастью, пароход не качает. Читаю и пишу третий день. Начитался истории. Даже во сне вижу стены Дамаска и переживаю век Перикла. С Авраамом пересекал пустыню Сирийскую. Завтра в Афинах»*.
19 августа. В. Е. Писареву.
«Дорогой Викт[ор] Евгр[афович].
Посылаю Вам для сохранения (передайте Шаллерт [65] ) пример некоторого внимания к скромному ботанику со стороны здешних россиян. Из него Вы увидите, как надо быть здесь осторожным со всех сторон».
Дальше приклеена маленькая вырезка из газеты:
«Большевики, забывшие одно время Алжир, снова зашевелились. Появляются какие-то профессора, интересующиеся Марокко и проникающие будто бы с научной целью. Интересно, что эти „ученые“ как-то случайно выкапывают в Алжире неизвестных русской колонии русских проводников из Марокко. Интересно еще и то, что бумаги у этих господ оказываются еще в Париже приведенными в такой порядок, что придраться решительно не к чему».
65
Н. М. Шаллерт — секретарь Н И Вавилова.
На полях этой вырезки рукою Вавилова помечено: «Руль. 15/VIII».
1 сентября. Е. И. Барулиной. Крит.
«Вчера видел вещи замечательные в Кносском дворце, 17–18 век до Р. X., в зерновом хранилище из огромных глиняных чанов масса зерна и в том числе Ervum ervilia,к[отор]ая и теперь возделывается на Крите. Получил ископаем[ые] Er. ervilia. Ее называют здесь „iovi“. Культура критская поразительна. 1900 лет до Р. X. делали турнюры,
7 сентября. Ей же. Кипр.
«Самое неприятное в путешествии по греческим странам, что здесь никто не ценит времени. [66] Угощают, пьем без конца кофе. Соображаем, и время бежит. После часу до 4 спят. Утром только в 9 часов, как просыпается люд. Вот и на Кипре день кончается, я потерял его зря. Так же, как в Москве, на 90 % времени убитого, одна десятая дела. Все-таки лучше всего дома»*. [67]
7 сентября. Ей же. Кипр, Ларнака.
66
Крит английский, но обитатели греки. (Прим. Н. И. Вавилова.)
67
То есть, в Ленинграде.
«Добрался до Кипра после трех дней пути от Крита. Море 2 дня было бурное. Очевидно, никогда к нему не привыкну. Вот и Кипр. Кругом Европа — первоклассные отели, англичане. Правда, вывернули как нигде весь багаж наизнанку. С Кипра, вероятно, к нам нельзя отправлять посылок, придется все тащить с собой.
<…>В общем собираю огромный материал, если он только дойдет до назначения. Очень много дал Крит и Греция. 4 страны исследованы настолько, что, пожалуй, по полевым и огородным растен[иям] взято все. Философия дается огромным материалом. И пока ее не поймал. Много Aegilops, совсем новых <…>. Хоть и поздно, все же собрал. За неделю-две пребывания в каждой стране пытался взять максимум. Пока благодаря помощи местных ботаников и агрономов, это удавалось.
Средиземье, черт его возьми, велико даже при европейском способе передвижения. От Марселя до Сирии — 14 дней пароход. Объевропеилось оно отчаянно. Даже неловко как-то, что И[нститу]т Прикладной] Ботаники на Крите нашел безлигульную пшеницу»*. [68]
17 сентября. Е. И. Барулиной. Бейрут (Сирия).
«Сегодня приехал в Сирию. Как и обычно, впуск сопровождался неприятностями. Таскали в полицию, выделили из всех пассажиров, описали с ног до головы все приметы. Сирия меня очень интересует. Не знаю, как удастся к ней подойти. На Кипре, благодаря исключительному содействию Министерства земледелия сделал очень много. Послал огромный материал <…>. Самое интересное — пшеница с Ervum ervilia, на которой там пришлось констатировать большое разнообразие форм»*.
68
Речь идет о твердой безлигульной пшенице, которую из критских материалов выделил К. А. Фляксбергер, тем самым еще раз подтвердив закон гомологических рядов.
19 сентября. Ей же. Дамаск.
«Вот и в самом старом городе мира. Хотя и с бронированными вагонами, со стражей, удалось проникнуть. Город на краю пустыни, но сам весь в воде. Сады, ручьи. По корану здесь все для рая.
Масса бобовых. Ervum ervilia в большом разнообразии»*.
23 сентября. Ей же. Дамаск.
«Я опечален, дорогая, но должен написать тебе — я поймал малярию. Будет очень неприятно, если это изменит мои планы. Первые приступы случились, когда я был вблизи провинции Друзов (Ю. Сирия). Французские власти разрешили мне пойти в эту область. [69]
69
В районе военных действий Вавилов путешествовал с белым флагом. Крестьяне, как он писал позднее, встречали его с большим дружелюбием, охотно давали растения.