Никому о нас не говори
Шрифт:
И, пока Трофимова не увязалась за мной, я ретируюсь. Пробираюсь через незнакомых мне людей куда-нибудь на воздух. Нет смысла искать убежища в туалете. Сомневаюсь, что он вообще свободен.
По памяти нахожу выход из дома. Нет, бросать Соню я, конечно, не собираюсь. По крайней мере, пока… Побуду здесь ещё полчаса и свалю. Но вот постоять на свежем воздухе мне нужно.
Столкнувшись пару раз с не совсем трезвыми и прямоходящими личностями, я наконец попадаю на открытую веранду перед входом в дом. Людей на ней значительно поубавилось. Но на её перилах то здесь, то там сидят парочки, а ещё какая-то шумная компания расположилась
Плевать. Здесь хотя бы можно дышать. Я нахожу укромный уголок в самом конце длинной террасы, подальше от сборища гудящей компашки.
Поставив бутылку с коктейлем на дощатый пол, я облокачиваюсь о перила и вымученно выдыхаю. Боже, ну что я вообще здесь делаю?
А дикий, грубый гогот той компании у меня за спиной лишь обостряет этот вопрос.
Тоскливо смотрю на садовых гномиков вдоль дорожки у дома. И вид был бы весьма прекрасен, если бы мой взгляд не наткнулся на какого-то парня, повернутого ко мне голой задницей, справляющего нужду между пушистыми туями.
Фу, гадость! У меня с Трофимовой точно разные понятия о том, что такое отдыхать круто.
Зажмурившись, резко отворачиваюсь, подпирая спиной перила. Но, до того как открыть глаза, вдруг понимаю: кто-то стоит передо мной. Потому что в нос бьёт терпкий, слегка пряный аромат… Этот запах мне знаком.
Я распахиваю взгляд, и моё сердце ухает вниз, прямо к пяткам.
— А ты девочка нетерпеливая. Я же сказал, что сегодня занят. — Меня пронизывают холодом глаза Тимура Горина.
***
*Пирсинг микродермал — это разновидность плоскостного пирсинга, но прокол совершается не насквозь, а точечно.
Глава 12
Глава 12
Липкая испарина тут же прокатывается по моей спине. Смотрю на Горина словно привидение увидела — широко распахнув глаза. А он смотрит так, как будто ждёт от меня объяснений. У Тимура вопросительно приподнята правая бровь. Та самая, со сбритым уголком.
Ожидала я сейчас увидеть здесь Горина? Нет. И мысли не было, но он стоит прямо передо мной. В чёрной футболке с яркими надписями, в серых рваных джинсах, в передние карманы которых всунуты ладони. А маленькая серьга в ухе вызывающе поблескивает в свете фонарика на террасе.
— Я здесь просто… — тихо мямлю против своей воли.
— Дай угадаю, — теперь и губы Тимура искривляются в ухмылке. — Совершенно случайно?
— Меня пригласили, — произношу, но как-то неуверенно. Свои же слова мне кажутся враньём, отчего щёки наливаются жаром.
Склонив полулысую голову, Тимур нагло проходится по мне изучающим взглядом.
— А я смотрю: что-то знакомое белокурое промелькнуло, — начинает осмотр с ног. — Ты, не ты… — задерживается где-то в районе моей груди, — а оказалось, что ты, — и резко поднимает взгляд, направляя его на моё лицо. Холодный, издевательский прищур парализует. — Так как ты здесь оказалась?
— Вышла на воздух. В доме запах неприятный, — говорю первое, что приходит в голову.
— Это шмаль, — хмыкает Горин, а я чуть не давлюсь воздухом от такого откровенного заявления. — Не куришь?
Уверенно мотаю головой из стороны в сторону. Я и обычные-то сигареты в руках не держала, не говоря уже о чём-то запрещённом.
— Пьёшь? — взгляд Тимура падает на
— Я не пью, — тут же «оправдываюсь». Ощущаю себя первоклашкой на допросе под внимательным взглядом зелёно-карих глаз. У меня ватные ноги и холодеют кончики пальцев.
Я опять разговариваю с Гориным. Я уже сама себя начинаю ощущать его сталкером. За последние несколько дней мы пересекались с ним чаще, чем за весь учебный год. Но я ведь даже не специально!
Снова хмыкнув, Тимур расправляет плечи и делает полшага навстречу ко мне. Сокращает между нами и без того небольшое расстояние.
— Тогда повторяю вопрос. Что ты здесь делаешь? — хрипло спрашивает он, чуть склонившись к моему лицу.
И теперь моего обоняния касается не только запах парфюма Тимура, но и лёгкое алкогольное амбре. Горин если не пьян, то выпивал точно. Его близость ко мне неуютная, мне не по себе и в солнечном сплетении будто бы колючий ком зреет, но и отвести взгляд от его глаз, смотрящих на меня сейчас в упор, не получается. Как и найти в своей голове нормальный ответ на его вопрос. Ведь в данный момент я просто ловлю себя на мысли, что в этом вечернем сумраке радужки Тимура кажутся почти чёрными…
Мы так и стоим какие-то мгновения, зацепившись взглядами, пока позади меня не раздаются омерзительные звуки. И тогда ответ на вопрос Горина приходит сам собой. Ответ беспощадно тупой:
— Я сейчас стою и слушаю, как кого-то тошнит…
Несколько секунд лицо Тимура остается непроницаемым, пока он не переводит свой взгляд мне за спину. Морщится, а потом снова возвращает его ко мне.
— Согласен. Не романтично. Идём.
Моя ладонь вдруг оказывается в горячих и крепких тисках. И я наконец выпадаю из ступора, получая разряд из мурашек по коже. Обомлев, опускаю взгляд. Мои тонкие пальцы уже переплетены с пальцами, украшенными ссадинами и тёмными линиями татуировок. Тимур сжимает мою ладонь в своей. От этой картинки перед глазами у меня сбивается стук сердца. Теперь оно бьётся слишком неровно и громко в груди. Я теряюсь в этой пелене и не успеваю опомниться, а Горин уже бросает кивок той самой компании, что расположилась в другом углу террасы на садовых подушках. Вот значит, откуда здесь сам Тимур…
Раз шаг. Два шаг. И нас уже нет на этой террасе. Мы огибаем дом с другой стороны, выходим на площадку, где припаркованы несколько машин. Одну из них я видела сегодня утром у академии. Это иномарка Горина, и он ведет меня именно к ней.
И только тогда до меня доходит. Моя рука в руке Тимура, и я беспрекословно за ним следую. Что вообще происходит? И какого чёрта я позволяю Горину так бесцеремонно себя вести? Это всё неправильно...
— Тимур. — Вяло дёргаю свою ладонь, хочу освободить пальцы. И пусть по ним так невероятно быстро расползается тепло чужой кожи, что всё сильнее от этого ведёт голову. — Стой.
И Горин останавливается. Оборачивается. А потом ему достаточно одного широкого шага, чтобы оттеснить меня к стене дома. Шершавый кирпич сразу же неприятно врезается в мою спину. Тимур, не церемонясь, придавливает меня к нему. Испуг тут же заменяет всё моё наваждение.
— Ты что делаешь? — резко выдыхаю я, ставя между нами руки. Упираюсь ими в грудь Тимура: каменную и нервно вздымающуюся.
— Хочу расслабиться. С тобой. Пошли в тачку, — шепчет он мне в лицо, а его ладони ложатся на мою талию.