Никто не умрет

Лена Л.

Соня сокрушенно покачала головой не отрывая глаз от дороги. На место они могли приехать уже поздно ночью, если, вообще, доедут, потому что в темноте Соня не ориентировалась. При свете плохо, а в темноте - совсем никак.

– По всему не судьба мне в личной жизни. Не судьба. С этим не поспоришь. Не успеть мне до темна. Может быть Ивану позвонить, он встретит?
– думала Соня вслух и сама себе возражала, - Ну, где он меня встретит, я же это место все равно не смогу назвать. Надо срочно искать ночлег, где можно поужинать, а то от этого нервного расстройства

у меня в животе началась революция. Зря, зря я поехала. Надо было вовремя вернуться домой.

Перед её внутренним взором вставали картины привычной монотонной жизни. Подъем ранним утром, потом завтрак вдвоем - каша или творог, либо яичница, а если будет время и настроение, то какая-нибудь запеканка. Потом они с племянницей разбегались каждый в свою сторону. Соня - в поликлинику, Ивана - на учебу. Все так уютно, умиротворенно. Если она выйдет замуж, этого уже не будет. Жених предлагал продать и переехать к нему, а деньги, вырученные от продажи, потратить на расширение его фермы. Он с таким воодушевлением рассказывал Соне о своих планах выращивать и продавать маленьких лошадок, совсем маленьких, каких Соня даже никогда не видела, что она не смогла ничего возразить против кардинального предложения вложить в его дело свои сбережения. От приятных воспоминаний потеплело на душе. "С Иваном хорошо. Очень хорошо. Он такой решительный, такой заботливый.
– Потом настроение опять покатилось вниз.
– Даже слишком хорошо, поэтому - боязно. Если хорошо начинается, то потом плохо кончается".

Бетонное полотно послушно ложилось под колеса "Хонды", убегая за темнеющий горизонт тонкой лентой разделительной полосы. Соня задумчиво смотрела вперед и не обратила внимание на странную конструкцию из машин, стоящую на обочине. Ивана, смотревшая в окно, увидела милицейскую фуражку, которая валялась на дороге вниз тульей, а потом сразу же - столкнувшиеся автомобили. Грузовик, наехавший на капот белого седана, показался ей знакомым. Ивана открыла окно и высунула голову наружу, чтобы лучше его рассмотреть.

– Ой, какая ужасная авария!
– ойкнула она.

– Где?
– спросила Соня, притормаживая.

Она остановила "хонду" чуть дальше места столкновения возле Нивы с надписью "ОМОН". К ним подбежал милиционер, наклонился к окну водителя и строго крикнул прерывисто дыша от быстрого бега:

– Немедленно... уезжайте... отсюда, гражданским здесь быть запрещено.

– Я врач. Кому-нибудь нужна помощь врача?
– спросила Соня.
– Есть раненые?

Она выключила зажигание и с решительным видом вылезла из машины. Милиционер заколебался.

– Ну, если только майор Моренюк. Он испачкался в крови. Может быть, где-то и ранен.

– Что Вы несете, молодой человек? Как это "испачкался", "где-то ранен"? Если кровь есть, значит, ваш майор ранен. И ему нужна немедленная медицинская помощь. Вы вызвали скорую помощь? Как нет?! Немедленно вызывайте. Сейчас я возьму аптечку. Придется вколоть антибиотик. Эта дорожная пыль кишит микробами...

Соня наклонилась, вытащила из-под

сидения аптечку.

– Ивана сиди в машине, - сказала она к племяннице, - Товарищ, говорит, что здесь опасно. Простите, как Вас, товарищ, зовут?

– ...младший лейтенант Дуров...
– подсказал милиционер.

– Да-да, товарищ Дуров говорит, что здесь опасно.

– Ну, конечно, милиционер Дуров! А я думаю, откуда я вас знаю!
– воскликнула Ивана.
– Вы были на той аварии, когда грузовик помял нашу "хонду".

Дуров недоуменно посмотрел на девочку.

– Этой ей приснилось, - пояснила Соня озадаченному милиционеру.

– Но почему я тогда помню его лицо и фамилию?

– Ты все путаешь, Ванечка. Все, я побежала, а ты не вздумай выходить, - сказала Соня и, громко хлопнув дверцей.

"Ну, конечно, тетя-мама знает лучше меня, что сон, а что правда, - думала Ивана, - Ведь она мой сон не видела и поэтому не может путаться. А я перепутала того Дурова с этим. А может быть во сне был другой Дуров, совсем не похожий на этого. И у него была другая фамилия. И грузовиков похожих полно на свете. И я в этом сне была другим человеком, не собой это точно. Кажется меня звали Марией."

– Я торговала самогоном!
– сказала она громко и захохотала.
– Надо рассказать все тете-маме.

Ивана посмотрела в заднее стекло и видела, как тетя Соня при помощи Дурова, который руками подталкивал ее, полезла в кабину грузовика. Когда она там скрылась, Иване стало немного одиноко.

Рядом с "хондой" с визгом затормозил уже знакомый ей УАЗ-ик. Из него выскочил Илья, в несколько прыжков, таких больших, на которые ученый-пенсионер был способен, он оказался около машины. Застучал в стекло, опасливо озираясь по сторонам.

– Выходи скорее, прыгай в мою машину. Где твоя тетя?

Когда врач делала противостолбнячный укол, Олег отвернулся, потому что с детства очень боялся уколов. Он даже зажмурился и страдальчески скривился в ожидании экзекуции, но глаза не закрыл и потому увидел в окне лихо затормозившего около места аварии старого армейского УАЗ-ика ненавистную физиономию водителя наехавшего на него грузовика. Рефлекс преследования сработал мгновенно, он схватил с приборной доски свой пистолет, цепляясь за дверцу кабины грузовика соскочил на дорогу, крикнул Дурову: "за мной - на задержание!" и заковылял к машине, в которой преступник собирался сбежать с места преступления.

Илья посмотрел туда, откуда доносились крики. От грузовика к ним бежал милиционер без фуражки, за которым волочился шлейф бинта. Он размахивал пистолетом и кричал "стой стрелять буду". За ним следовал другой милиционер в фуражке, который на ходу расстегивал кобуру.

Приближение людей с огнестрельным оружием в руках заставило Илью действовать более решительно. Он распахнул дверцу машины, схватил Ивану за руку, приговаривая "если сейчас погибнем, то и тетю твою не спасем" потащил ее из машины. Ивана не хотела уезжать без тети и упиралась, хватаясь за распахнутую дверцу.