Никто не умрет

Лена Л.

Снаружи через дверь, до нее донеслись радостные крики ее сына.

– Лево руля! Право пуля!

Засмеялся мужчина. Чунхуа осторожно выглянула. Неизвестный ей парень с обнаженным, раскрашенным ирэдзуми торсом, стоял за штурвалом, крепко держа его за рукояти. Рядом с ним прыгал маленький Итиро, пытался выкрутить штурвал и кричал, как заправский капитан.

– Вы кто?
– Спросила Чунхуа, но ее голос был слаб, чтобы перекрыть свист ветра и крики малыша.

Чтобы парень ее услышал, ей пришлось подойти ближе. Она осторожно переступала ногами по доскам палубы, крепко держась за канаты. Ей пришлось повторить свой вопрос трижды, но только, когда она напряглась, и насколько хватило сил крикнула,

парень оглянулся.

– Это не важно, - улыбнулся он, - главное, что мы уже пересекли границу, сейчас находимся в японских водах. Это все, что я могу вам сказать. Я вас отвезу на Мияко. Там есть укромный уголок, где вас никто не станет искать.

Сначала она подумала, что какой-то из клиентов заказал ее похитить, чтобы бесплатно насладиться ее услугами. Вот только почему в Японию и еще эта татуировка. Якудза?

– Мы знакомы?
– осторожно спросила она.

Парень засмеялся, покрутил головой. Маленький Итиро с радостным криком вспрыгнул к нему на спину, но не удержался и свалился к ногам матери. Чунхуа подхватила сына.

– Зачем мы вам?

– Не зачем, - парень пожал плечами.
– Прибудем на Мияко, спросите у тех, кто нас встретит. А мальчику тоже надо немного успокоиться, а то он ненароком вывалиться за борт. Идите вниз, расскажите ему сказку.

Чунхуа подняла вырывающегося сына на руки. Мальчик хотел играть и беситься. Чунхуа пришлось шлепнуть малыша. Тот гневно закричал, но перестал сопротивляться только тогда, когда Чунхуа пообещала ему, что расскажет сказку, если он будет вести себя тихо.

– Две, - приказал он

– Хорошо две.

– Три.

– Хорошо торгуется, будет миллионером.
– Похвалил капитан яхты, смеясь.

– Что с нами будет?
– спросила у него Чунхуа, когда Итиро-младший заснул.

– Я не могу вам сказать, вернее, не стал бы говорить даже, если бы знал. Я просто посыльный. Мы едем в Японию, это вам о чем-то говорит? Нет?

У Чунхуа были клиенты японцы, некоторые проявляли к ней внимание, двое даже обещали помочь выбраться из борделя. Но за несколько лет она научилась не верить обещаниям, которые давали мужчины в постели, разомлённые ее ласками. Она и не надеялась. Но кто же из них решил потратить такую большую сумму, чтобы вывезти ее через границу и кто возьмет на себя ответственности за ее судьбу и судьбу ее сына в незнакомой ей стране. Никто из тех, кто приходил в бордель и даже из тех, кто был ее постоянным клиентом, не стал бы связывать себя такими обязательствами. В этом девушка была уверена.

– Нет, - подтвердила она.

– Тогда не мучайте себя бесполезными вопросами и наберитесь терпения. Скоро вы все выясните.

– Нам ничего не угрожает?

– Я не могу ничего обещать, я же объяснил, что только исполняю поручение. Не приказ, заметьте, а поручение, просьбу. Я уже давно покинул клан и заплатил за это,- капитан показал мизинец правой руки, одна фаланга на нем отсутствовала, - свою цену.

– Вы якудза?
– воскликнула Чунхуа громким шепотом.

– Уже нет.
– Коротко ответил незнакомец.
– Но к просьбам одного человека из семьи отношусь с особым почтением. Я говорил, что тебе не следует расспрашивать. Ты пугаешься, ты можешь сейчас совершить оплошность, а нужно просто подождать. Возможно твоя жизнь изменилась к лучшему. По крайней мере, я так подумал бы, основываясь на той информации, которая мне доступна.

Чунхуа умоляюще сложила руки и рухнула на колени.

– Сбросьте нас в море, прошу вас, дайте нам утонуть. Скажите вашему хозяину, что не смогли меня спасти. Мне нельзя в Японию. Они будут меня пытать, они будут резать на моих глазах моего сына по кусочкам. Я хочу умереть сейчас, сжальтесь. Дайте нам утонуть.

– Чушь. Такие кошмары о якудза говорят только китайские вербовщики убийц.

А, кажется, я понимаю, что вы за груз. Ты была наемным убийцей? Кто же был твоей мишенью? Хотя, это не мое дело. Скажу только, что не спеши убивать своего сына из-за своих страхов. Если бы тебя заказали ради мести, то сейчас ты лежала бы в тесном контейнере в наручниках и с кляпом во рту. Я не служу больше клану, я исполняю личные просьбы. Поэтому делаю вывод, что тебе пока ничего не грозит, твоему сыну тоже. Наберись терпения и жди.

Чунхуа поняла, что уговорить бывшего якудзу не удастся. Она сделала вид, что послушалась совета парня. Она перестала плакать и умолять, спустилась в каюту, где, сладко пуская слюни на подушку, спал Итиро-младший. Огляделась. В каюте не было ничего лишнего, койка привинчена к полу огромными болтами, стол также привинчен. Шкаф... Чунхуа открыла дверцы. Ничего, кроме спасательных жилетов. Три жилета, но все большие, даже Чунхуа не по размеру, а Итиро из такого выпадет. Сейф. Может быть, там есть оружие? Закрыт. Вернулась к шкафу, одела один спасательный жилет, стянула застежки до самого конца, все равно свободно. Но это ничего, главное не выпасть из него, но хватит ли его одного, чтобы удержать на плаву двоих? Она хотела осторожно поднять на руки Итиро, но в этот момент услышала голос капитана.

– И что же ты задумала, дура?
– насмешливо произнес он.
– Ты не продержишься в воде больше двух часов, а ребенок твой умрет еще раньше. Я же сказал тебе, что не нужно торопиться с выводами. У меня нет времени и терпения возиться с тобой.

Бывший якудза быстро подошел к девушке и выстрелил ей в шею из шприца-пистолета снотворным. Потом раздел ее и уложил рядом с сыном.

Она проснулась и сразу же все вспомнила. Вскочила. После лекарства тело плохо слушалось ее. Она упала. Оказалась на пушистом белом ковролине возле дивана, на котором только что лежала. Попробовала позвать сына, но язык ее не слушался, вместо имени сына она произносила нечленораздельные звуки. Поползла по ковролину, подвывая. Проползла по кругу вдоль стен до двери, наконец, смогла встать. Огляделась, комната была небольшая, одно пластиковое окно, умывальник и душ в углу. Дверь, на которую она опиралась, чтобы не потерять равновесие, сделана из металла. Ни одной детской вещи. Значит, ее разлучили с ребенком. Она стала стучать в железную дверь кулаками.

– Отдайте мне сына!
– кричала она в отчаянии.
– Итиро верните, гады!

Она стучала и кричала, пока не охрипла. Ее кулаки были в ссадинах. Но никто не подошел к двери, никто не ответил на ее крики.

Чунхуа устала плакать. Слезы больше не хотели вытекать из распухших глаз. Лицо горело. Она не знала, сколько времени просидела на полу рядом с диваном, за окном стало темнеть. В тишине комнаты тренькнул звонок. Она вздрогнула, резко подалась в сторону, откуда донесся звон. В стене открылась автоматическая дверца кухонного лифта. Там стоял поднос, на котором была тарелка с лапшой, вазочка с рисовыми лепешками и чашка с зеленым чаем.

Чунхуа вспомнила, что не ела сутки с прошлого вечера. Она взяла поднос, села на диван, поставив его себе на колени. Рядом с тарелкой лежали пластиковые приборы, какие подают с завтраками в поездах - чайная ложка, вилка и ножик.

Когда она поела, щелкнул замок в двери. Девушка вскочила, держа в руке перед собой пластмассовый ножик.

В дверях стоял Итиро - старший. Все самые плохие воспоминания, страх, который она испытала на яхте, отчаяние и беспокойство за сына в этой маленькой комнате, похожей на тюремную камеру вылились диким криком, в бросок пантеры, загнанной охотниками. Итиро легко перехватил руку с куском пластмассы и крепко прижал ее к груди. Она била его окровавленными кулаками в спину и выла воем волчицы, у которой отняли свободу и волчонка.