Никто не умрет
Шрифт:
***
Хан приоткрыл дверь, посмотрел, как проходит допрос. Крики Томео резанули его слух. Он поморщился. "Проклятое воспитание, - подумал он, злясь на себя, - Я - якудза и должен привыкнуть к этому".
– Ты, как хочешь, а я пойду думать в более спокойной обстановке, - сказал он брату, - мое отсутствие здесь никто не заметит. И от меня им будет мало проку. Ты остаешься?
Итиро хотел дождаться, когда Мамору освободится, чтобы немедленно переговорить с ним, но зайти в кабинет он тоже не захотел и сел в кресло для посетителей рядом с дверью. До его слуха время от времени доносились стоны
За время пути Итиро много думал о своей жизни в Сеуле, о Чунхуа и о том, какую информацию мог утаивать от него его наставник. "Что скажет сэнсэй, когда я его прямо спрошу: что произошло с моей девушкой? Почему она исчезла? Я попрошу его быть честным передо мной, как перед моим отцом. Я был идиотом. Я должен был узнать о ее жизни. Она была рядом, но я не спросил ее".
Итиро зарычал, сжав зубы, чувство досады ядовитым жалом вонзилось в его грудь. Он сжал кулаки, но нанести удар было некому, поэтому он ударил по коленям. Боль тупо отозвалась в ногах.
Когда дверь в кабинет распахнулась, Итиро вскочил. Двое мрачного вида якудза проволокли под руки безжизненное тело Томео. Вслед за ними в дверях показался хмурый и, будто постаревший, Мамору. Он был очень зол, потому что был виноват, он допустил непростительный промах - доверил благополучие Такахаси ненадежному человеку. Мамору кивнул Итиро, оглядел комнату и, убедившись, что его старшего брата в ней нет, спросил:
– Твой брат прислал тебя узнать, как наши дела?
Итиро проводил взглядом тело, по полу вслед за ним тянулась неровная полоса розовой жидкости. Запах мочи и крови ударил в ноздри.
– Плохи дела.
Мамору старательно вытирал руки о носовой платок.
– Сато, как черви, проели в нашем бюджете дыру. Нужна помощь хорошего финансиста. Если бы твой брат успел получить образование и имел хорошую практику здесь, в Японии. Если бы я был более осмотрителен. Столько "если"!
– Если бы я тебя послушал и принял руководство кланом...
– добавил Итиро.
– Так много пошло не правильно! А где сейчас старший брат?
– Он ушел думать.
– Сказал Итиро, не решаясь начать подготовленный разговор. Все личное отошло на задний план, как только он учуял запах смерти.
– Да, теперь это его работа. А моя - вот, - Мамору показал скомканным кирпичного цвета от крови платком на дорожку, оставленную телом бывшего бухгалтера, - заниматься чисткой... кадров. Сам проспал, сам и разгребаю дерьмо.
Итиро, не мог оторвать взгляд от рук сенсэя, который тщательно вытирал каждый палец, но темные полоски под ногтями оставались. Это, видимо, не нравилось Мамору, и он все тер и тер, пытаясь выскрести оттуда запекшуюся кровь. Итиро смотрел на занозистые пальцы с обезображенными возрастом суставами, щемящее чувство жалости вдруг поднялось в нем, он шагнул к старику, обхватил его руку с платком обеими руками.
– Ну, ладно. Не надо меня жалеть, - сказал Мамору, мягко высвобождаясь, - Твой старик оплошал. Пора вступать в бой вам - молодым. Если у тебя больше нет дел, то поехали домой. Нас там ждут на семейный совет. Где твой старший брат? Ах, да. Он думает. Что ж. Это теперь его работа. А мне пора на отдых.
В хорошо охраняемый трехэтажный дом на окраине Окинава, принадлежащий
Хан приехал поздно ночью. Его поджидали терпеливо, не беспокоя и не торопя его звонками мобильного телефона. Все понимали, что Хан углублен в дела семьи, он много работает с бумагами и живой информацией, которая поступает к нему из бригад якудза с улиц города. Чтобы научиться управлять кланом, требовалось много опыта, а его у Хана не было. Время теперь было его главным советчиком. Он пытался его увеличить за счет сна и отдыха.
Как только он вошел в гостиную, девушка принесла ему чай в полупрозрачной чашке и печенье в блюде. Хан был голоден, но для более сытного ужина было уже довольно позднее время.
– Ты похудел, - сказала Ёшико, с глубоким вздохом разглядывая осунувшееся лицо сына.
– Ты должен хорошо питаться. На тебе остались одни глаза и нос.
– И еще уши, - пошутил Хан.
Он обнял мать, потом поздоровался с остальными присутствующими - подошел к каждому и пожал руки с поклоном.
– Такая приятная компания. Почему меня не предупредили? Я бы закончил дела раньше.
– Не переживай, - за всех ему ответил Итиро, - Мы приятно проводили время, пока ты был углублен в изучение тех вопросов, в которых у тебя здесь осталось мало советчиков.
– Я понимаю, как ты устал, - сказала Ёшико и с трудом удержала новый вздох, как не было ей жалко сына, она понимала, что жертвы сейчас необходимы, и усталость не самая ужасная из них.
– Я постараюсь коротко выразить наше общее мнение, - Ёшико оглядела склоненные в знак согласия с ее словами головы присутствующих родственников.
– Большим облегчением в наших делах будет поддержка сильных семей нашего клана, которые не проявили враждебности. Я говорю о семье Ямомото. У Ямомото нет сыновей. Мы сможем заручиться поддержкой этой семьи без особого труда, потому что две любимые дочери главы семейства еще не нашли себе мужей.
– Ох, - тяжко вздохнул Хан и присел на корточки у чайного столика, взял свою чашку и залпом опустошил.
Итиро заговорщицки подмигнул ему.
Идею женить сыновей на дочерях Ямомото Ёшико подсказал ее родной брат, который был близок к семье Ямомото и обеспокоен быстрым ростом авторитета и богатства семьи Сато.
– Это наш шанс, Ёшико.
– сказал он ей.
– Потому что сейчас у Рюносуке нет того авторитета, который есть у Сато. Наследование прав оябуна у многих вызывает неприятие. Мамору сложил полномочия и среди наших братьев начались разговоры, что пора выбирать нового "старшего брата". И если выборы состояться, если Сато уговорит большинство братьев провести эти выборы, то семья Такахаси может потерять все. А с ней все твои родственники тоже. Ну и я, в том числе, и все наши друзья.