Никуда не уйти от любви
Шрифт:
Таня легла на бок, укрылась с головой одеялом и В всхлипнула. Вроде не дура и не страхолюдина, а что-то не получается. Почему? Слишком многого хочет? Слишком принципиальная? Да какая ж это принципиальность — желание быть с любимым человеком и жить в достатке?
4
Без пяти шесть Таня вошла в кабинет заведующей библиотекой, тесную каморку два на три метра, где едва помешались
— Валентина Васильевна, так я пошла?
Она уже сожалела, что оставила Оксане и служебный свой телефон. После полудня Оксана позвонила и сказала, что в семь Таня должна быть у нее, Бахов хочет познакомиться с подругой жены, специально вернется домой пораньше. И как она ни возражала — работает до восьми, не оделась для похода в гости, — Оксана и слушать не желала. Заявила, что вчера они договорились, с такой работы можно уходить не отпрашиваясь, а лучше совсем ее бросить, а что не одета, так ничего страшного, свои люди. В джинсах? Ну и отлично, я тоже буду в джинсах. И не вздумай отказываться, Бахов подумает, что я у любовника была, он не просто жлоб, но еще и ревнивый. Значит, в шесть она подъедет к библиотеке и отвезет ее к себе.
Пришлось отпрашиваться.
— Иди, Танюша, иди, — сказала Валентина Васильевна, немолодая полная женщина. — Я слышала про Бахова, он же в нашем округе живет где-то, солидный человек. Я поработаю за тебя, а ты… Может, намекнешь ему, что неплохо бы спонсорскую помощь оказать библиотеке? Мы бы книжек новых подкупили, читальный зальчик подремонтировали…
— Я попробую, но не знаю… Я же ни разу не видела этого Бахова.
— Понимаю тебя. Тогда вот что — ни о чем его не проси, это действительно неприлично. Иди, отдыхай, глядишь, кого-то себе найдешь, а то все одна да одна… Пропадешь в этой библиотеке. Я-то на пенсии, как твоя мама, давно иду с базара, как говорится, а тебе жить и жить.
— Спасибо, Валентина Васильевна, — сказала Таня.
Солнце ярко светило над разомлевшей от летнего тепла Москвой, по Рублевке двигался плотный поток машин — час пик. У края тротуара стояла черная «Волга», а возле нее нетерпеливо прохаживалась Оксана. Сегодня она была в голубых джинсах и белой кофточке.
— Наконец-то! — крикнула она, увидев Таню. — Не могу понять, что ты вообще тут делаешь за две тысячи в месяц? Это же не работа, а издевательство над человеком!
— Пол-России живет на такие деньги, — сказала Таня.
— Плевать мне на эти пол-России! Садись, поехали.
Таня тоже была в голубых джинсах. Устроившись рядом с Оксаной на заднем сиденье, она спросила:
— Ксан, сколько стоят твои джинсы?
— Дешевка, триста пятьдесят баксов.
— А мои семьсот рублей. Два года назад купила на «Горбушке». Ну и чем они отличаются?
Оксана придирчиво осмотрела подругу, довольно усмехнулась:
— Мои — фирма, а твои — дешевая подделка. Появишься в приличном обществе — засмеют.
— А у тебя оно приличное или как?
— Не придирайся к словам. Я хотела сказать — меня засмеют, а тебя нет.
Черная «Волга» мчалась по Рублевскому шоссе в сторону Кутузовского проспекта. Таня уже знала, что это не такси, машина принадлежит банку Бахова, он и выделил ее для доставки подруги. Свою не дал, ему же примерно в это время возвращаться домой нужно.
— Слушай. Тань, если Бахов начнет выпендриваться — не обращай внимания. У него бывают заскоки. Я буду рядом, но ты и сама не психуй, ладно?
— Он часто бывает… не совсем адекватным?
— Да адекватный он, только — все же Бахов! С Лужковым знаком, с Касьяновым выпивал, сама понимаешь.
— Не совсем.
— Тогда, если что, просто молчи, и все дела.
Таня замерла в огромной прихожей, глядя широко раскрытыми глазами на коридор, уходящий, казалось, в бесконечность.
— Такая большая квартира? На двоих? Зачем вам столько места? — изумленно спросила она.
— Пусть будет, — довольно усмехнулась Оксана. — Пойдем, покажу всю квартиру. Не разувайся. Там кухня, там санузел, их у нас три штуки.
И снова Таня никак не могла сообразить, зачем двум бездетным супругам три санузла? А третий для кого? Оксана сказала — для прислуги. Это она настояла, чтобы третий санузел был сооружен, раньше было два, две квартиры соединили в одну. Это кабинет Бахова, это наша спальня, моя комната, тренажерный зал, а это — тоже моя, гардеробная. Таня заглянула в комнату, уставленную платяными шкафами вдоль трех стен, четвертая была зеркальной, и только головой качнула.
— Фантастика…
На самом деле ей уже казалось, что попала в дом сумасшедших. Третий санузел для прислуги? Десяток шкафов с одеждой? Неужели это и есть счастье?
— Найдем тебе классного мужика, будешь жить не хуже, — пообещала Оксана. — Пошли дальше.
Осматривая квартиру, Таня поняла, что Оксана сама занималась ее интерьером. Все здесь было вычурно, заметно дорого и безвкусно — тяжелая мебель, картины модных художников в массивных рамах, бронзовые бра и канделябры, словом, то, что очень нравилось Оксане в советских и западных фильмах про загнивающую буржуазию.
В большой гостиной был накрыт стол, и повариха Людмила, невысокая худая женщина лет тридцати пяти, принялась старательно объяснять Оксане:
— На закуску — копченый угорь и осетрина на пару, под белое вино. И овощи, и салаты. На горячее — утка с яблоками, Иннокентий Петрович любит. Запивать — виски, водка, кому что ближе. На десерт — пирог и французский коньяк. Может, мне остаться, чтобы вы ничего не перепутали, Оксана?
Она говорила с иронией и явно не уважала молодую хозяйку, Таня это сразу поняла.
— Спасибо, Люда, иди, я разберусь, — сказала Оксана. — Утка где? В микроволновке?
— Оксана… Иннокентий Петрович не любит спешки. Она в духовке, и будет там горячей еще часа два, если не открывать духовку без надобности.