Нил Сорский и традиции русского монашества
Шрифт:
В другой раз, иноки сделали замок к монастырскому колодцу, обретенному по молитвам святого, т. к. все, живущие рядом, стали ходить в монастырь за водой. Святой Симеон велел снять замок, и вода в колодце никогда не истощалась, даже в засуху.
Житие рассказывает, что святой отдавал нуждающимся последнее, даже то, что было нужно самому. Однажды, когда он стоял зимой на столпе, к нему пришел нищий и попросил что–нибудь. Симеон Дивногорец снял с себя власяницу: «…не имамъ, что въ житии семъ, брате, ни злато, ни сребро, ни ризы, точию в ню же одань есмь власяницу, и не вм, аще сию хошеши взяти, да совлекся, дам ти ю… и пребысть божий рабъ нагъ стоя 8 месяць, токмо
Братию монастыря он не переставал учить нищелюбию: «…не омразите, ни укорити нища, паче же Христа, но ущедрите, аще подобно, и телесне. Аще ли ни, душевне наипаче. Не имеа ибо что в телесных, а душевне милуа, сеи выше творит милование» (РНБ. Кир. — Бел. № 141/1218. Л. 180 — 180 об.).
Сродни нестяжательному «Житию Симеона Дивногорца» «Житие Илариона Великого». В нем есть выразительный эпизод о двух монахах: скупом и страннолюбивом. Скупой был «жесток и до конца чюж страннолюбиа» (РГБ. Тр. № 684. Л. 62 об.). Он специально нанял людей охранять свой виноградник, а когда монахи пришли навестить его, стал метать в них камни, решив, что они покушаются на его виноград. Скупость сделала пустыми все труды этого монаха, он собрал скудный урожай. А щедрый инок Ива, накормивший всех, получил урожай в три раза больше, чем обычно.
Другого скупого монаха, как рассказывает житие, святой Иларион не хотел даже видеть — «отлучил от лица своего». Тот брат имел огород, но никогда никого не накормил его плодами и презирал нищих, хотя по внешнему своему виду был очень благочестив. Скупой просил иноков монастыря, чтобы они уговорили старца Илариона принять его, и даже послал старцу в подарок некий «слануток» (сладкий стручок. — Е. Р.). Но святой приказал убрать овощи со своего стола. Когда старец Исихий стал уговаривать его вкусить слануток, то святой Иларион ответил: «не обоняеши ли, яко несытьством воняють» (РГБ. Тр. № 684. Л. 64 об.). Даже монастырские волы не стали есть слануток из–за его зловония и начали «зле рыкать».
Святой Иларион всегда учил братию странноприимству, все отдавать приходящим, себе оставлять только «нужныа ради потребы». Он сам трудился руками, добывая себе дневное пропитание, и никогда не принимал ничего за творимые им исцеления. Однажды он исцелил приближенного царя Константина. Тот принес ему в благодарность десять литров золота. В ответ святой Иларион показал ему ячменный хлеб и сказал: «Иже таковую кормлю имуть, тии злато яко калъ вменяют» (РГБ. Тр. № 684. Л. 51).
Когда бесноватый Орион просил святого принять «имение» за свое исцеление, Иларион Великий напомнил ему, что Гиезий (4 Цар, 5) взял имение у человека, исцеленного его хозяином, и сам весь покрылся проказой. Нельзя, сказал святой, продавать благодать Господню за имение.
Тогда Орион попытался уговорить святого все–таки взять имение и раздать его нищим. Иларион Великий ответил, что не возьмет его даже ради милостыни. «Мнози убо на убогиа приемлюще, своя душа умориша. Милостыни бо хитрости не имат» (РГБ. Тр. № 684. Л. 46). Святой повелел Ориону раздать самому имение нищим и так поблагодарить Бога за свое исцеление.
В житиях Илариона Великого, Симеона Дивногорца, Паисия Великого сформулирована основная заповедь нестяжательного монастыря другого типа — не иметь, не принимать «имений» даже ради милостыни, но любить и упокоевать странных и нищих, если нет возможности «телесно», то «душевно», ибо душевная милостыня выше телесной.
Итак, древние жития, отобранные Нилом Сорским в его агиографические сборники, показывают две традиции монастырской
В одних житиях мы находим описания монастырей, расположенных в «пустыни», где монахи проводят жизнь почти отшельническую, они не принимают ничего (или только самое необходимое) от мира, приходящим к ним стремятся оказать милостыню прежде всего духовную, а не телесную, и поэтому полностью отстранены от «мирских попечений» (жития святых Паисия Великого, Илариона Великого, Симеона Дивногорца, к ним можно отнести жития отшельников: Петра Афонского, Симеона Столпника и др.). И даже духовная милостыня, подаваемая миру, иногда тяготит подвижников, жаждущих безмолвия.
Иларион Великий, к которому постоянно приходили люди за исцелением и духовным советом, оставил свой монастырь в Маюме и до конца жизни скитался, ища уединения и безмолвия. Житие рассказывает об этом так: «Множьство же братии събрашася к нему. И того ради нужа ему бысть распространити монастирь свой; и множае и попечение прибысть ему. Еще же и от окрестных мстъ мнози различными недуги болящии и от духовъ нечистыхъ стужаемии, и исцелениа ради прихожаху к нему. И сихъ ради скорбящ велми, понеже не дадяху ему безмолвьствовати. И поминаше первое свое молчяние, егда единъ живяше и велми тужаше и плакате, не почивая» (РГБ. Тр. № 684. Л. 64 об. — 65).
Объясняя братии монастыря причины своего ухода из лавры, святой Иларион говорил: «Того ради, чяда, плачю и съкорблю, понеже паки в миръ възвратихся и приахъ зд мъзду свою и славу свою, яко вси Палестиняне и яже окрестъ мста славять мя, и вы тако же чтете мя яко Владыку, и вскмъ, иже въ монастири, азъ Господинъ именуюся» (РГБ. Тр. № 684. Л. 64 об. — 65).
Другие монастыри и их основатели, о которых рассказывают жития из сборников Нила Сорского, напротив, активно служат миру, оказывают ему милостыню не только духовную, но и телесную из «прибытков» монастырского хозяйства (жития святых Феодосия Великого, Феодора Студита, Афанасия Афонского, Евфимия Великого и др.).
Контрастным житию Илариона Великого может показаться путь подвижничества, избранный Феодосием Великим, но это два разных пути монашеского служения. Как особый талант оценивает «Житие Феодосия Великого» способность святого совместить жизнь в многолюдном общежительном монастыре, наполненную постоянными заботами, с молитвенным состоянием «безмолвия» и созерцания. Житие называет это искусством «смесить несмесная». «Плоды бо безмолвна не невдяше, — сказано в житии о Феодосии Великом, — «вдяше же и о промышлении братей, каковы суть мзды. И сего ради в нй обоим прилежаше и обоихъ отступаше» (РГБ. Вол. № 630. Л. 25 — 25 об.).
Примеры житий показывают, насколько различными, иногда противоположными, были взгляды святых на те или иные принципы монастырского устройства, включая отношение к монастырскому хозяйству, приему милостыни, храмовой красоте.
В монастырях, раскрытых для служения миру, как правило, строили украшенные храмы, на службах было принято торжественное пение. И агиографы не относили это к «монастырским стяжаниям». Напротив, в «Житии Саввы Освященного» неоднократно подчеркивается, что красота церковная укрепляет в вере и там, где собирается множество людей, ее необходимо являть миру. Когда император Юстиниан предлагал лавре богатый дар, то святой Савва попросил императора создать на эти деньги церковь в Иерусалиме: «И украсити сию всякою красотою прихожениа ради на видение чюжеверных человекъ» (РНБ. Кир. — Бел. № 23/1262. Л. 361 об.).