Нил Сорский и традиции русского монашества
Шрифт:
Преподобный Нил Сорский говорит об этом в своих главах словами святых Григория Синаита и Симеона Нового Богослова: «…о молитв… прилежно попечение имети, всехъ помыслъ ошаася въ ней, аще мощно; не точию злыхъ, но и мнимыхъ благыхъ… и искати въ сердци Господа, еже есть умомъ блюсти сердце в молитве и внутрь сего всегда обращатися» [488] .
После вечернего правила полагался краткий сон, полунощница (ночные молитвы) и вновь молитва «чистая без парения час един». Если находил помысл уныния, то пели псалмы, читали молитвы по собственному усмотрению, молитвами первого часа дня (около 7 утра) заканчивалось келейное ночное бдение.
488
Там же. С. 23–24.
От утра до времени трапезы полагалось читать Евангелие, Псалтирь, святоотеческие книги, молитвы, после трапезы разрешался отдых — «час един», потом наступало время для занятий рукоделием с внутренней молитвой, чтения и совершения
День и ночь инока Нило–Сорского скита проходили в непрестанной молитве, в соответствии с правилом, выработанным еще древними скитскими отцами: «час молитися, час чести (читать. — Е. Р.), час пети и тако день преходити еже добре» [489] .
489
Там же. С. 25.
Один из подвижников египетского скита — старец Исаак так наставлял иноков: «Цель всякого монаха и совершенство заключается в постоянной непрерывной молитве, сколько возможно для немощи человеческой. Для достижения сего мы употребляем все труды и все сокрушение сердца» [490] .
Скитский устав особо оговаривал, что если в любое время дня и ночи придет на ум чистая молитва и помысел умиления, держать их, сколько можно, не думать об исполнении правила, не совершать поклоны — все оставить ради чистой молитвы.
490
Казанский П.С. История православного монашества на Востоке. Ч. 2. С. 107.
Об этом преподобный Нил Сорский также писал в своих главах: «Аще бо… видиши диствующу молитву въ твоемъ сердци и не престающу двизатися, да не оставиши ю никогда же и въстанеши пти, аще не по смотрению оставитъ тя: Бога бо внутрь оставль, извну призываеши, от высокыхъ къ нижнимъ прекланяася» [491] .
Подробное описание келейного пребывания иноков Нило–Сорского скита, сделанное Плешковым, является важным свидетельством того, что и в XVII в. традиция «мысленного делания» в Нило–Сорской пустыни не угасала. (По мнению Г. В. Федотова, с середины 50–х гг. XVI в. иосифлянство восторжествовало, а мистическое направление в русском иночестве угасло [492] .)
491
Предание и Устав. С. 26.
492
Федотов Г.В. Святые Древней Руси. С. 196.
«Умная молитва» была главным монашеским деланием скитских иноков. «Скитничество» как форма монастырской жизни есть, по справедливому определению В. О. Ключевского, «умное делание» [493] . Сравнивая духовный строй Нило–Сорской пустыни с древними скитами Египта, Палестины, Афона, можно говорить об их сходности, а также о том, что Нило–Сорский скит, основанный в конце XV в., продолжал традиции духовной жизни древних скитов.
В историографии сложилось мнение, что Нил Сорский как «представитель афонско–созерцательного исихазма» был чужд русской действительности (так считали В. О. Ключевский, В. И. Жмакин, Н. Н. Костомаров, А. Правдин и другие историки XIX столетия) [494] . Впоследствии это мнение практически не оспаривалось, оно присутствует в работах Н. А. Казаковой, Я. С. Лурье [495] . А. В. Карташев называл даже Нила Сорского русским самородным талантом, создавшим исихастическое движение на Руси [496] .
493
Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. 2. М., 1988. С. 264.
494
Ключевский В.О. пишет: «Нил Сорский и в Белозерской пустыне остался афонско–созерцательныи скитником, подвизавшимся на «умной, мысленной, но чуждой почве. Зато вполнетуземная, родная почва была под ногами его противника преподобного Иосифа» (Указ. соч. С. 266). «Мы едва ли погрешим против исторической истины, сказав, что русскому иноку XV и XVI столетий такая высота созерцаний была малодоступной» {Правдин А. Преподобный Нил Сорский и устав его скитской жизни // Христианское чтение. М, 1878. Ч. 1. С. 145); Костомаров II.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990. С. 145.
495
Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике. С. 331; Казакова Н.А. Очерки по истории. С. 63.
496
Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. С. 410.
Однако конкретные исследования книжной и монастырской культуры Руси второй половины XIV–XV вв. показывают ошибочность таких суждений. Нил Сорский не был единственным исихастом на Руси, до него уже сложилась русская традиция исихазма. В результате возобновления активных церковных, книжных и паломнических контактов с Афоном и Византией русская переводная литература, как отмечал в своем исследовании А. И. Соболевский, увеличилась почти вдвое. Это была «новая» для русской книжности литература мистико–созерцательного направления (сочинения святых Симеона Нового Богослова, Исаака Сирина, Григория Паламы, Григория Синаита) [497] .
497
Вздорнов Г.И. Роль славянских мастерских письма Константинополя и Афона в развитии книгописания и художественного оформления русских рукописей на рубеже XIV–XV вв. // ТОДРЛ. М.; Л., 1968. Т. 23. С. 171–177; Сведения о древних переводах творений святых отцев на славяно–русский язык (X–XV вв.) // Православный собеседник. Казань, 1859. Ч. 3. С. 370–378; Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV–XVII вв. СПб., 1903. С. 6; Прил. 1. С.19.
Изучая судьбу святоотеческих творений в древнерусской литературе, А. С. Архангельский пришел к выводу, что активное поступление афонских книг на Русь «вызвало… даже особое духовно созерцательное направление, которому подпал отчасти и Нил Сорский» [498] . Монашеская келейная литература этого времени (книги Кирилла Белозерского, Паисия Ярославова, Иосифа Волоцкого и др.) полна выписок из исихастской литературы об «умной молитве» [499] . В житиях подвижников, основывавших пустынножительные монастыри говорится о «безмолвии» и «умном делании» [500] .
498
Архангельский А.С. К изучению древнерусской литературы. Творения отцов церкви в древнерусской письменности. СПб., 1888. С. 137.
499
Прохоров Г.М., исследовав' рукописи, принадлежавшие старцу Паисию Ярославову, пришел к выводу: «Сборники содержат жития святых с разными добавлениями, в том числе такими, которые ясно указывают на созерцательный исихастский склад ума и характер интересов создателей и владельца» этих книг (Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 159). Я.С. Лурье обнаружил сочинения Симеона Нового Богослова о «Фаворском свете» (ГИМ. Епарх. № 357/536. Л. 311 об. — 312), переписанные рукой Иосифа Волоцкого (Идеологическая борьба. С. 206). В книгах Кирилла Белозерского находятся «наставления и руководства по «безмолвию», вроде сочинений «Святаго Нила о осьми помыслех», «Зачало умныя молитвы и въниманию» или «Послания некоего старца Феоктиста», где рекомендуется постоянное повторение Иисусовой молитвы» (Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. С. 31).
500
Кадлубовский А. Указ. соч. С. 333–334.
Возникновение Нило–Сорского скита в конце XV в. в лесной пустыни на Белом озере стало результатом развития этой русской традиции исихазма. Важно, что интерес к скитской форме монастырской жизни был характерен не только для Нила Сорского. Сохранились датированные списки «Скитского патерика», написанные специально по заказу преподобного Иосифа Волоцкого (1487) и архиепископа Новгородского Геннадия (1493) [501] . Но особое значение монастырской деятельности Нила Сорского заключалось в том, что он детально разработал систему скитского жительства и построил монастырь, уклад жизни которого полностью соответствовал состоянию исихастского безмолвия и созерцания. Его монастырь имел для русского монашества то же значение практического образца скитского жития, что и скит Макария Великого для монашества первых веков христианства.
501
Казанский П. С. Об источниках для истории монашества египетского в IV и V вв. М., 1872 С. 24.
Библиотека скита
Традиция изучения Божественных писаний, утвержденная в Сорском скиту старцем Нилом, никогда не прерывалась.
Заповеди преподобного о скитской жизни, его главы «О мысленном делании» в Ниловой пустыни не забывали. Каждый год накануне Великого поста, в Прощеное воскресенье, иноки Ниловой пустыни собирались в храме «прощаться», т. е. просить прощения друг у друга. Перед чином прощения обязательно читалось «Предание» «опасно иночествующаго во времена сия и подражателя древних святых отец, постника, пощенника Господня и отца нашего инока Нила», обращенное к тем, кто начнет «терпеть» и спасаться в его скиту (ГИМ. Щук. №212. Л. 116).
«Устав скитскаго жития», «Предание начальника старца Нила» часто переписывали в Пустыни для монастырской братии и на заказ: «писал старец Серапион два предания начальниковых», он же «переделывал наново книгу устав, от переплетай за кожей за главу дано 6 алтын 4 деньги» (ГИМ. ОПИ. Ф. 484. On. 1. Ед. хр. № 74. Л. 12 об.; 26 об.). Такие записи часто встречаются в приходно–расходных книгах Нилова скита. Скитский устав обращал особое внимание иноков на то, что без Божественных писаний, без их постоянного изучения невозможен путь к духовному совершенству. «Неумеющим писаниа» полагалось учиться у искусных братий: «не умея книг же пети или прочитати, да учится, елико есть мощно» (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 211 об.). Знание грамоты и Божественных писаний было необходимо скитскому иноку, т. к. книга подчас заменяла духовника.