Нильмера
Шрифт:
— Да я тебя так сейчас отделаю! — Закричал Громобой и грозно зашагал в сторону Валамира, за ним последовал целый ряд копьеносцев, выстроившийся вдоль хором. Но другая половина дружины вдруг преградила им путь, тоже выйдя вперед и выставив копья. Из их рядов доносилось:
— Валамир дело говорит!
— Все же нужно тут как следует разобраться!
— Князь-то не по-княжески поступает.
— Тебе-то пес, почем знать, как князьям поступать? — разъярился Громобой и взмахнул огромным топором.
— Стойте! Прекратить! — закричал с балкона Плинта. Громобой убрал топор и напряжение немного спало. Князь продолжил: — Пусть тогда Атилла наш спор разрешит! Но слышал я, что он сейчас в Галлии занят. И думаю наши маленькие разногласия ему
— Я никуда не уйду, пока не дашь поговорить мне с Нильмерой, — сказал Велизарий.
— С женою моею я тебе не дам говорить, — строго заявил князь. — Если хотите, можете ждать Эдекона здесь во дворе, только подальше от моих хором. Чтоб глаза мои вас до завтра не видели!
Велизарий уселся около крепостной стены. Поддержавшие его дружинники, заняли казарму неподалеку. Началось долгое ожидание. Весь горизонт со стороны севера был в сплошной черноте, быстро приближавшейся к городищу. «Надо ковать, пока горячо! Пойду о дальнейшем сговариваться с дружинниками!» — подумал Валамир и юркнул в казарму.После полудня начался дождь. Он полил как из ведра. Ближе к вечеру началась гроза. Темные тучи захватили весь небосвод. Казалось, что дождь никогда не прекратится. Но ближе к ночи, сквозь тучи начала проглядываться яркая луна, затем альтаир, там и денеб, уже был виден и юпитер. Непогода постепенно рассеивалась. Велизарий все это время просидел под холодными каплями, без перерыва падающими с неба. Он вымок с головы до ног, но ни одного мускула не дернулось на его лице. Он ждал.
Когда ливень стал стихать, вместе с ним уходили и сотрясающиеся перекаты грома. Небо прояснилось целиком, началась осенняя ночь с полной луной.
Нильмера целый день просидела возле окна, в своей просторной комнате, на пятом этаже великолепных хором. Она слышала, из-за закрытых ставен, весь разговор Плинты и Велизария, но так и не осмелилась выглянуть.
«Значит он все еще любит меня?!» — терзалась Нильмера. Она распахнула оконные ставни и начала разглядывать княжеский двор. Несколько дружинников ходили вокруг. Кто-то весело беседовал около казарм.Она попыталась найти Велизария в ночи. Она увидела фигуру, сидящую возле стены, под светом луны. Нильмера старалась рассмотреть черты его лица, не изменился ли он? Но Велизарий был от нее слишком далек. Закрыв ставни, она села за стол и начала перечитывать его письма. «Почему он остановился на одиннадцатом? Неужели мне рассказывали про него небылицы? Что он участвует во всех этих пирах устраиваемых Атиллой, где их развлекают сотни развратных девиц. Что Велизарий завел себе сотню любовниц... Что давным-давно позабыл обо мне. Неужели все эти наговоры оказались ложью? Почему он тогда перестал мне писать? Но что я могу поделать с этим сегодня? Любовь ведь прошла… Или нет? А если Велизарий предложит бежать? Но как же оставить мне Плинту?»
Вдруг из колыбельной кроватки донесся плач. Нильмера подняла малыша и убаюкав положила обратно. «Нет, не может быть и речи о побеге. От Плинты у меня сын… Мое золотце… Мой маленький Сенежа... Он княжеский сын...»
Еще до полудня на извилистой дороге, поднимающейся к княжеским хоромам, появился экипаж в сопровождение полусотни всадников гуннов. Ворота открыли. Первыми заехали вооруженные конники. Затем в княжеский двор проскочил экипаж, запряженный двумя вороными. Ездовой мигом промчался к хоромам, свернул на рысях и осадил возле деревянного крыльца. Из экипажа вышел среднего роста скиф, одетый в шерстяные штаны и кафтан. Поверху на нем была надета длинная накидка черно-белого меха. Эдекон не слишком любил холод, поэтому даже ранней осенью, одевался так, как знатные окинцы выходят только в суровую зиму.
Через четверть часа в княжеский двор вышел Громобой. Витязь сурово осмотрел предавших князя дружинников и подошел к Велизарию, беседовавшему с Валамиром.
— Тебя вызывают, — строго сказал Громобой. — Можешь взять одного свидетеля.
— Валамир пойдет со мной.
— Твой выбор, много о тебе говорит, — усмехнулся витязь и презрительно посмотрел на обоих.
Их проводили в деревянный сводчатый зал, пол в котором был обит черными досками. В просторном помещение совсем не было окон. Весь свет исходил от лучин и масляных ламп, стоящих на длинных шестах крепившихся к полу. Свет все равно был тусклым и освещал только лица сидевших за длинным столом. Во главе был Эдекон, Велизарий только сейчас рассмотрел его вытянутое лицо, хитрое словно у лиса. Бороды и усов у него почти не было, а длинные черные волосы он собирал в пучок. Почти на каждом пальце руки у него красовались золотые кольца с толстыми оправами и гигантскими рубинами на каждом. На груди Эдекона висело несколько золотых цепей с синими сапфирами. Скиф все время пощелкивал пальцами, осматривая обе части стола. По бокам сидели несколько гуннов, но ближе всего к Эдекону был Плинта. Рядом с ним было одно свободное место, которое тут же занял Громобой. Скиф указал рукой на два пустующих деревянных стула, напротив князя и витязя, приглашая за стол Велизария с Валамиром.
Не успели они рассесться, как Эдекон сильно и грубо стукнул кулаком по столу и громко сказал:
— Все что я решу на сегодняшних переговорах, будет исполнено, а кто не захочет подчиниться, того будет ждать плаха.
— Твое слово закон, — сказал Плинта.
Все присутствующие за столом начали переглядываться друг с другом. Один Велизарий был невозмутим.
— Показывай печати, — приказал ему Эдекон. Тот повиновался медленно доставая из кармана два листка.
Скиф просмотрел обе бумаги, но не разглядев что там написано подставил поближе догорающую свечу, затем прочитал вслух первое:
Эту бумагу даровал Велизарию Атилла , вождь Гуннов, в благодарность за великую службу.
Эдекон начал внимательно разглядывать печать, а затем прочитал вслух второе письмо:
Да пусть будет устроен сей брак между Велизарием и Нильмерой, ибо нельзя спорить с волей богов... и с моей.
Атилла, вождь Гуннов.
Скиф еще раз внимательно все просмотрел, пробежавшись глазами по обоим листкам и объявил:
— Печать настоящая. Хм. Значит ты и есть Велизарий?
— Да.
— Я хочу добавить, — вмешался князь Плинта. — У меня тоже есть много писем, печатей и документов от Бледы. Не забывайте, что он родной брат Атиллы.
— Приму к сведению, — ухмыльнувшись сказал Эдекон, но тут же снова сделал серьезное лицо и добавил: — Знаешь ли, Бледа последнее время у нас не в почете.
— Как? — удивился князь.
— Да, в голову не бери, твои заслуги я учту, а решать буду по справедливости.
Эдекон еще по одному разу перечитал бумаги и проверил печати, а затем задумался и встал из-за стола. Свеча рядом с ним догорела и он решил взять новую, в другой стороне зала. А когда вернулся за стол обратился к Плинте:
— Знаешь, что Велизарий спас нашего великого вождя Атиллу в битве с Бургундцами?
— Не слышал о таких событиях, — осторожно ответил князь.
— Значит ты его оскорбил, да еще и от поединка отказался.
— Ты же сам еле смог сверить печати, — вмешался Громобой. — А нам почем знать, кого принесло, еще и с требованиями и обвинениями, которые противны всем богам, да еще...